Георгий Адамович - «…Не скрывайте от меня Вашего настоящего мнения» - Переписка Г.В. Адамовича с М.А. Алдановым (1944–1957)

Достоевский. Ольга Форш совершенно права. Мой отец был ненамного моложе Д<���остоевского> и даже однажды был у него, для подписки на «Дневник писателя». Он всегда говорил Достоевский, и в детстве я другого произношения не знал. Вероятно, произносили и так, и так, — но произношение с ударением на о было распространено. А вот насчет Канта и его развлечений — не знал. Ничего невероятного, — кроме записи в книжечку — в этом нет, и если бы все (всё) люди всё обо всех знали, сюрпризов было бы без конца. Может быть, и лучше, что не знают.

До свидания, дорогой Марк Александрович. Кланяйтесь, пожалуйста, Татьяне Марковне и поблагодарите ее за добрые слова, Вами переданные. Я недели через 2–2.1/2 собираюсь быть в Париже. Может быть, приедете и Вы?

Ваш Г. Адамович

7, rue Fred Bastiat

Paris 8me

31/XII-56

Дорогой Марк Александрович

Шлю Татьяне Марковне и Вам лучшие пожелания к Новому году. Надеюсь, Вы оба будете здоровы, благополучны. A dans la mesure de possible [576]всем довольны. Вчера начал читать Ваш роман, и жалею, что придется читать с большими перерывами. Начало крайне интересно. А вот «Война и мир» — фильм — привел меня в уныние и ужас [577]. Много хуже, чем я думал, судя по отзывам [578].

Крепко жму Вашу руку. До свидания, — но когда и где? Неужели до Ниццы?

Ваш Г. Адамович

[на бланке Манчестерского университета]

104, Ladybarn Road Manchester 14 6/II-57

Дорогой Марк Александрович

Как Вы живете? Как себя чувствуете? Целый век ничего о Вас не знаю (кроме сведений от Любовь Александровны <���Полонской>). Никогда не помню, ответил ли я на предыдущее письмо. Если нет, простите. В Париже я, вращаясь в вихре света, переписку запустил, и, может быть, я у Вас в долгу.

С великим интересом читаю «Самоубийство», по крайней мере в тех номерах, которые до меня доходят [579]. Газету получает за меня Кантор и мне ее пересылает, но не всегда аккуратно. Я только теперь понял название романа — если понял верно! — и должен сказать, что общее впечатление усиливается еще тем, что в другом виде, с другими людьми и, вероятно, другой развязкой то же самое, в сущности, происходит и теперь: все к «самоубийству» неуклонно идет. Есть во всем этом какая-то «Немезида», как выражались au bon vieux temps [580], и 21-го века, м. б., в самом деле не будет! Мне чрезвычайно понравилась глава о Морозове, и еще — о Муссолини. Но и все другое замечательно, жаль только, что читать приходится с перерывами и пропусками. Мне всегда неловко говорить авторам, — не всем, конечно, а таким, как Вы, — приятные слова. Во всяком «комплименте» есть что-то не совсем вежливое, но, надеюсь, — Вы примете то, что я пишу, как должно. (Кстати, по поводу слов вообще и внутреннего значения всякого стиля: читали ли Вы — наверно читали — в «Н<���овом> р<���усском> с<���лове>» письма Бунина Толстому? [581]И обратили внимание на фразу: «когда можно к Вам завернуть, Лев Ник<���олаевич>?» [582]Меня это «завернуть» ужасно резнуло. Бунину тогда было 20 лет, но таким, каким мы его знали, он наверно «завернуть» Толстому бы не написал!)

Я сейчас вожусь с Конст<���антином> Леонтьевым. Замечательный был писатель все-таки, хотя и не романист совсем. И знаете, оказалось, что в новой большой Сов<���етской> энциклопедии нет даже его имени [583]. Есть три каких-то Леонтьева, а этого нет! Incroyable [584].

Как Вам понравилась статья Карповича о Вас? [585]Он всегда пишет интересно, но как-то уклончиво, в противоположность Ульянову, который уж очень подозрительно «блестящ». Говорят, Карпович считает его заместителем Федотова, но Федотов был лучше, хотя тоже грешил иногда «блеском». Обратите внимание в «Н<���овом> ж<���урнале>» на стихи Madame Горской о душе и духе [586]. Они украсили бы любой «Будильник» или «Сатирикон». Как они могут такое у себя печатать!

У Вас, наверно, весна, а здесь мгла и мрак, по-прежнему. Кланяйтесь, пожалуйста, сердечно Татьяне Марковне. Ваш племянник Ляля делает карьеру в известных Вам кругах и состоит там общим любимцем, «нашей сменой» и надеждой [587].

До свидания, дорогой Марк Александрович.

Ваш Г. Адамович

Дорогой Георгий Викторович.

Пожалуйста, простите, что отвечаю на Ваше столь милое, очень меня обрадовавшее письмо с небольшим опозданием. Вы, верно, знаете, что во Франции какая-то странная почтовая забастовка, переходящая из одного города в другой, в Ницце она продолжалась два дня и, как на беду, как раз в такое время, когда надо было писать по спешным делам.