Вы действительно думаете вернуться во Францию? Не могу выразить, как я рад был бы Вашему возвращению. Я уезжаю в Ниццу через два-три дня и останусь там до конца сентября. Мой адрес там всегда тот же — 14, avenue Fragonard.
Верьте, дорогой Марк Александрович, моей самой искренней преданности и, пожалуйста, передайте мои наилучшие пожелания Вашей супруге.
Ваш Георгий Адамович
4. М.А. АЛДАНОВ — ГВ. АДАМОВИЧУ 12 июля 1945 г. Нью-Йорк 12 июля 1945
Дорогой Георгий Викторович
Очень рад был Вашему письму, спасибо. Я его переслал Михаилу Осиповичу <���Цетлину>, который болеет и сейчас находится в санатории. Он главный редактор «Нового журнала» по делам первого отдела (беллетристика и стихи), а Мих<���аил> Мих<���айлович> Карпович по делам второго отдела (общее направление, публицистика). Я вначале принимал самое близкое участие в редактировании журнала. Потом эта работа, которую я всегда терпеть не мог, мне смертельно надоела: она (будучи, конечно, бесплатной) отнимала у меня почти все время, и я отошел от нее. Совершенно не участвовал бы в ней, если бы Мих<���аил> Ос<���ипович> не болел. Как только он выздоровеет, я совершенно и отойду. Теперь же делаю часть работы за Михаила Осиповича, но главные редакторы он и Карпович, как и сказано на обложке. Они Вам и ответят после редакционного совещания в августе. Вы, кстати, ничего не сообщаете о том, пришлете ли нам что-либо? Слышал, что Вы политически с нами расходитесь, но «Новый журнал» — орган довольно широкой «коалиции». Редакция просила недавно о сотрудничестве Маклакова [22] В.А. Маклаков принял приглашение и неоднократно печатался в «Новом журнале» начиная с 12-го номера.
. Вашему участию она, я знаю, была бы чрезвычайно рада. Недавно вышла 10-я книга, а в конце августа должна появиться одиннадцатая. Видели ли Вы журнал? Буду очень признателен, если откровенно напишете мне свое мнение об «Истоках» [23] «Истоки» — роман Алданова, печатавшийся в «Новом журнале» (1943. № 4, 6; 1944. № 7–9; 1945. № 10–12; 1946. № 13), а позже выпущенный двухтомником (Париж: YMCA-Press, 1950).
. Именно мне, — рецензии ни к чему.
Но это письмо я пишу Вам по совершенно другому делу. Вы, верно, знаете, что я состою в президиуме здешнего Лит<���ературного> фонда [24] Учрежденный в Нью-Йорке в 1918 г. Литературный фонд (Fund for the Relief of Russian Writers and Scientists in Exile / Фонд помощи русским писателям и ученым в изгнании) отправлял нуждающимся русским литераторам во Франции продовольственные и другие посылки, а также переводил деньги.
(который у Вас, кажется, смешивают с Толстовским фондом [25] Толстовский фонд основан в 1939 г. А.Л. Толстой (при участии С.В. Рахманинова, М.И. Ростовцева, Б.А. Бахметева, В.В. Сергиевского, Т.А. Шауфус и др.) с целью помощи русским эмигрантам. Подробнее о нем см.: Шауфус Т.А. История Толстовского фонда // Нива (Нью-Йорк). 1955. № 110. С. 8.
А.Л. Толстой, — между тем как эти две организации на самом деле не в таких уж добрых отношениях между собой). Председателя мы после кончины Н.Д. Авксентьева [26] Авксентьев Николай Дмитриевич (1878–1943) — председатель Литературного фонда в Нью-Йорке в 1941–1942 гг., затем до своей кончины — член президиума.
не избирали, и у нас довольно многочисленный «президиум»: Коновалов, Николаевский, Зензинов, Авксентьева, я из парижан и несколько нью-йоркцев, Вам едва ли известных. После освобождения Франции президиум единогласно принял решение не оказывать никакой помощи писателям, ученым, общественным деятелям, сочувствовавшим немцам, — все равно, активным или не очень в этом активным. Это было отступлением от правила старого Красного Креста, который оказывал помощь всем в ней нуждавшимся. Но и положение теперь не то, — решение было принято единогласно, утверждено позднее многолюдным собранием, и мы от него не отступим и не хотим отступать. Мы послали множество продовольственных посылок во Францию и при их отправке исходили из этого решения. Так как информация у нас о том, как кто был настроен в период оккупации, естественно, не полна и не безупречна (теперь же многие перекрасились), то мы, вероятно, сделали несколько ошибок — и очень странно, что нас в этом обвиняют. Между тем обвиняют нас, как мы слышали, очень резко, чуть ли не в том, что мы заведомо «поддерживаем явных германофилов» и т. д. Это очень неприятно, как обычно бывает неприятна клевета, и к тому же практически вредно фонду, — т. е. нуждающимся писателям и ученым. Здешняя русская колония (а деньги у фонда только от нее) настроена совершенно непримиримо в отношении явных и тайных германофилов, и если она клевете поверит, то касса фонда, постоянно пустеющая и вновь пополняющаяся, иссякнет раз навсегда. Повторяю, я допускаю, что из нескольких сот посылок (по 6–8 долларов каждая), отправленных фондом во Францию, четыре или пять (никак не думаю, что больше) были нами по неведению посланы людям, сочувствовавшим немцам. Мы не знали об их симпатиях, — узнали гораздо позднее и, конечно, больше им ничего посылать не будем. Возможно еще следующее. Один большой груз, в дополнение к тем сотням индивидуальных посылок, мы отправили на имя доктора Н.С. Долгополова [27] Долгополов Николай Саввич (1879–1972) — врач, общественный деятель, депутат II Государственной думы, представитель Временного правительства на Черноморском побережье и в Кубанской области, участник Ледяного похода, министр народного здравоохранения в правительстве Деникина, с ноября 1920 г. в эмиграции в Париже, председатель Земгора и американских благотворительных фондов, основатель Русского дома для престарелых в Кормей-ан-Паризи (1949), кавалер ордена Почетного легиона.
, человека честнейшего и по немецкой линии стоящего выше подозрений (как Вы, как Бунин). Но Долгополов взял на себя также распределение посылок, отправляемых другими русскими организациями, которые, насколько мне известно, стоят ближе к позиции старого Красного Креста, хотя ни малейших симпатий к немцам никогда не имели. Возможно (только возможно, — я этого не знаю), что эти организации отправили посылки и людям, которым мы (фонд) ничего отправлять не стали бы. Возможно, что они допустили и больше невольных ошибок, чем мы. И я могу допустить, что в Париже нам приписывают посылки, отправленные не нами. Иначе мне просто трудно понять раздражение и даже, кажется, «негодование», которое вызывает у вас, т. е. в Париже, деятельность фонда. Мы никакой благодарности не требуем и, попав в сытую страну, не имеем на нее права, хотя и много работаем по сбору денег (это ведь дело очень нелегкое). Но, каюсь, мы не ждали и «негодования» вместо благодарности.
Читать дальше