Генрих Бёлль - Письма с войны

Все дни напролет, с семи утра до десяти вечера, комната буквально накаляется от политических дебатов; после вторжения противника на Западе и катастрофы на Восточном фронте очень многими солдатами овладело необычайное волнение. Что следует ожидать от нашего Южного фронта, пока остается под знаком вопроса, но я не верю в наступление русских, а о том, сможем ли мы атаковать сами и принесет ли подобное наступление вообще какую-то пользу, судить не решаюсь. Во всяком случае, во время нападения я охотнее оказался бы среди атакующих, нежели среди атакованных. Желание попасть на запад пока по-прежнему остается мечтой, самой желанной после заветной мечты об окончании войны, так как мне, видимо, суждено участвовать в этой войне до конца. Уже одно только упоминание о русской армии с ее несущей смерть тяжелой боевой техникой пробуждает во мне страх и ужас, усугубленные к тому же страхом и ужасом, вообще присущими войне; видимо, на русских сказалось наследие азиатского прошлого, проявляющееся в таком важном событии, как война; в подобном случае в характере народа открываются подспудные возможности, некогда заложенные в него. Это не боязнь и не страх, овладевающие мною, а необъяснимый ужас, который, однако, можно преодолеть усилием воли. Но я хотел бы повоевать и с европейцами, коль скоро приходится участвовать в этом ходе истории…

По-прежнему не теряю надежды на окончание войны в ближайшие месяцы, это желание настолько сильно владеет мною, что порою одна только мысль об этом пьянит меня, мысль, что однажды можно будет снять с себя эту ненавистную униформу!

В последнее время почта приходит в Германию с большим опозданием, поскольку теперь бомбовые удары парализуют и Венгрию.

[…]

Сентеш, 12 июля 1944 г.

[…]

Странные вещи случаются иногда в солдатской жизни. Пока я по-настоящему тяжело болел, то валялся в поту от высокой температуры и с огромной зияющей раной на спине на грязных соломенных тюфяках и грязных кроватях, а теперь, когда начинаю постепенно выздоравливать, у меня чистая белая постель; в этом госпитале действительно все очень красиво и чисто, воистину благодать: совсем рядом роскошная ванная комната с блестящими раковинами и зеркалами, и у каждого застеленная белым постель.

Во время сегодняшнего обхода врача у меня было хорошее самочувствие, температура спала, рана почти зажила, поэтому скоро меня выпроводят из этого прекрасного госпиталя, но на какое-то время я тут еще задержусь, по крайней мере, до получения от тебя вестей. Тебе нечего беспокоиться, я все еще не теряю надежды каким угодно путем попасть в Германию; ты знаешь, не обо всем можно написать, эта война уже стоит у меня поперек горла, и порою целыми днями не могу вымолвить ни слова; Господи, будь милостив к нам!

Здесь, конечно, великолепно, но меня это не радует, хоть я и снял с себя на какое-то время униформу, а вот получится ли снять ее насовсем… Помоги нам, Господи, покончить наконец со всем этим бесчинством.

[…]

Сентеш, 21 июля 1944 г.

[…]

События под Яссами со временем стерлись в моей памяти, но иногда из самой глубины сердца вдруг поднимается до боли знакомый необъяснимый ужас, именно сейчас, когда остались считанные дни до моей выписки из госпиталя и решения начальства, куда меня отправить: назад на фронт или же домой, к тебе. Теперь госпиталь лишен права принимать какие-либо решения, все отдано в ведение фронтового командования. Прямо из госпиталя бывших раненых отправляют в прифронтовой командный пункт, где и решается дальнейшая их судьба. Поэтому не исключено, что в начале августа или уже в конце июля, благодаря счастливому стечению обстоятельств, я пересеку границу Германии. В это, конечно, верится с трудом, однако все может быть… Если не получится с этим ранением, будем рассчитывать на следующее и ждать…

Ежедневная зарядка по утрам мне в общем-то даже нравится, но малейшее напряжение вообще лишает меня сил; к сожалению, плавать мне по-прежнему нельзя, потому что рана пока еще не совсем зажила. Наш доктор очень хорошо и с пониманием относится к нам; это по-настоящему умный человек и умелый врач. Хочу сегодня во время обхода попросить его обследовать меня на предмет малярии, все-таки я опасаюсь, как бы не оказалось у меня в крови возбудителя малярии. Это ведь легко установить.

Только что вернулись с великолепного концерта небольшой женской группы, устроенного организацией «Сила через радость». В их вокальном и инструментальном исполнении прозвучали песни Бетховена, потом они прочитали несколько прекрасных стихотворений Рильке. А «дома» нас ожидало известие о попытке группы офицеров совершить революционный переворот и о покушении на жизнь Гитлера. Можешь представить себе, какое волнение охватило нас; мы всю ночь просидели у радио и вели жаркие дискуссии. В нашей комнате и без того всегда страстно и жарко спорили; вопреки моей привычке, я принимал в этих спорах самое горячее участие и какое-то время даже возглавлял их; но меня потрясло, как мало на свете истинных христиан […] после войны мы должны с полной отдачей трудиться во благо царства Божьего…