Даль Орлов - Место явки - стальная комната

Кого это в такой знатной повозке везут?.. Да и слуга возле кучера!.. (Проезжающим.) Пожалйте к нам, пожалуйста!.. Здесь господа расположились, и вам место будет…

П е р в ы й г о л о с (со вздохом). Да что, и довезти не чаем!

М а в р а К у з ь м и н и ч н а. К нам милости просим… У нас господа славные… А что, очень нездоровы?

П е р в ы й г о л о с. У доктора спросить надо… Доктор, здесь остановку сделать?..

В т о р о й г о л о с. Делаем остановку.

П е р в ы й г о л о с. Давай, заворачивай, во двор станем.

Слышно чмоканье копыт, звук подводы, кучерское «тпру!»

М а в р а К у з ь м и н и ч н а. Господи Иисусе Христе!.. Вы его в дом несите, господа ничего не скажут…

В т о р о й г о л о с. По лестнице поднимать нельзя!

М а в р а К у з ь м и н и ч н а. Тогда во флигель — там свободно. А как звать-то вашего?..

П е р в ы й г о л о с. Это наш князь Андрей Николаевич Болконский. Ох-хо-хо!

Вошла С о н я.

С о н я (показывая в окно Мавре Кузьминичне). Это чья же коляска?…

М а в р а К у з ь м и н и ч н а. Страсти небесные… Князь раненый: тоже с нами едут.

С о н я. Да кто это? Как фамилия?

М а в р а К у з ь м и н и ч н а. Самый наш жених бывший, князь Болконский!.. Говорят, при смерти…

С о н я. Да?.. Ты говоришь — Болконский?.. Ты иди, Мавра Кузьминична, иди! (Выпроваживает Мавру Кузьминичну.) Маменька, маменька! (Выбегает, возвращается с графиней). Маменька… князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами!..

Г р а ф и н я (испуганно оглянулась). Наташа?..

С о н я. Наташа не знает еще, но он едет с нами.

Г р а ф и н я. Ты говоришь при смерти?

Соня кивнула. Графиня обняла Соню, заплакала.

Пути Господни неисповедимы…

В комнату вбежала Н а т а ш а.

Н а т а ш а. Ну, мама, постели разобрали. О чем вы?

Г р а ф и н я. Ни о чем… Разобрали, укладываться будем…

Соня обняла Наташу, поцеловала ее.

Н а т а ш а (Соне). Ты что? Что такое случилось?

С о н я. Ничего… Нет…

Н а т а ш а. Очень дурное для меня? Что такое?..

Г р а ф и н я. Князь Болконский во флигеле остановился… Совсем плохой после ранения…

Наташа потрясена. Рванулась к выходую.

Стой, стой, доченька, нельзя туда, умоляю!..

Наташа остановилась.

Н а т а ш а. Куда он ранен? Опасно он ранен?

С о н я. Посмотри, Наташа, как ужасно горит!

Н а т а ш а. Что горит? Ах да, Москва…

С о н я. Да ты не видела!

Н а т а ш а. Нет, я видела… Как он ранен?..

С о н я. Тяжело… Но жизнь не в опасности.

Н а т а ш а. Мама, я хочу его видеть1..

Г р а ф и н я. Нельзя, Наташенька, его видеть нельзя, и не нужно… В его состоянии — как он отнесется?..

Н а т а ш а. Хочу… Это надо… Соня, проводи!

Г р а ф и н я. Нельзя!.. Доченька…

Н а т а ш а. Надо, матушка! Вы идите к себе, я скоро…

Графиня уходит. Наташа и Соня пробираются в темноте. Перед ними — тяжелый полог. Соня заглянула за него и отпрянула.

С о н я (вскрикнула). Ах, Наташа!

Н а т а ш а. Что? Что?

С о н я. Это то, то, вот… Помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?

Н а т а ш а. Да, да!

С о н я. Я видела, что он лежит в постели, и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки…

Н а т а ш а. Да, да, именно розовым… Но что это значит?

С о н я. Ах, я не знаю, как все это необычайно!.. (Убегает.)

Н а т а ш а. Как я счастлива… Как я несчастна… Только бы он был жив. Только бы жив… Только бы жив…

Наташа откинула полог. Она видит князя А н д р е я, лежащего с выпростанными из под одеяла руками. Встала около него на колени. Он улыбнулся и протянул ей руку.

А н д р е й (вздохнул). Вы?.. Как счастливо!

Н а т а ш а (осторожно целует его руку). Простите!.. Простите меня!..

А н д р е й. Я вас люблю…

Н а т а ш а. Простите…

А н д р е й. Что простить?

Н а т а ш а (прерывистым шепотом). Простите меня за то, что я сде… сделала…

А н д р е й. Я люблю вас больше, лучше, чем прежде… Вы помните… Нет, вы не можете помнить… Я ночевал у вас в Отрадном…

Н а т а ш а. Очень хорошо помню. Вы были очень деловой и грустный.

А н д р е й. Не то… У окна. Я слышал. Ты хотела улететь в небо. Чудная ночь была и Луна… И ты… вы хотели улететь в небо…

Н а т а ш а. Никто не казнил бы так меня, как я себя казнила. Я буто стала не я, будто раба, которую ведут…