Шарль Нодье - Адель

Зная, что я вернусь не скоро, г-н де Селиньи не стал терять ни минуты и поспешил к умирающему. Монбрёз уже испускал дух; но восклицание, вырвавшееся в замешательстве у г-на де Селиньи, который, узнав его, произнес имя Можи, пробудило его на мгновение от смертного сна, в который он начал уже погружаться. «Да, Можи, — повторил он, с трудом приподнимая голову, — да простит меня бог!» Увы, если бы мог он простить его!.. Несколько мгновений он лежал совершенно неподвижно, почти без дыхания, однако г-ну де Селиньи с помощью хозяев дома все же удалось еще на мгновение вдохнуть в него жизнь; и тогда его, казалось, стало мучить желание сказать им что-то важное; но с губ его срывались лишь отдельные отрывистые слова. «Адель…» — с трудом выговорил он. «Да, я знаю», — перебил его г-н де Селиньи, стараясь избавить умирающего от ненужных объяснений. «Адель, — повторил Монбрёз, — дочь Анжелики…» — «Я знаю это…» — «Адель… самое добродетельное, самое чистое существо…» — «Так что же?» — «Адель невиновна, она достойна вас, она достойна ее… Это я… я приказал запереть ее…» И, не закончив, Можи испустил дух.

Не буду описывать тебе всех треволнений этой ночи. Сегодня утром ко мне явился с повинной тот самый слуга де Монбрёза, которого чуть было не поймал Латур; узнав о смерти своего хозяина, он во всем сознался, все рассказал. Ужасное это злодеяние Монбрёз подготовлял под видом защиты интересов Эдокси, которая, надо полагать, оставалась в полном неведении относительно его тайных замыслов; она, вероятно, в самом деле верила, а следовательно, старалась убедить и Адель, что та совершает большой грех, не отвергая, а поощряя мое чувство к ней, что ей необходимо ради моего счастья удалить меня от себя, чтобы я позабыл ее, — они думали, что я забуду ее! — что ее долг, наконец, оставаться впредь до новых распоряжений в каком-нибудь благочестивом убежище, где она будет в безопасности от моих преследований. Даже г-жа настоятельница одобрила этот план и указала обитель, куда ее должны были спрятать от меня. Но совсем не это входило в намерения Можи, который уже давно воспылал страстью к Адели и принимал столь деятельное участие во всей этой интриге лишь для того, чтобы добыть себе еще одну новую жертву. Отъехав на некоторое расстояние от селения, карета вдруг повернула в другую сторону и окольными дорогами привезла Адель в замок Можи.

Она и сейчас еще находится там, крепко запертая на замок, ключ от которого есть только у слуги. Можи же с присущим ему лицемерием пока еще выжидал, действуя лишь при помощи страстных посланий, и только сегодня должен был впервые явиться к ней. Когда Адели сообщили об этом, она воскликнула: «Пусть этот изверг не появляется здесь или же пусть не ждет, что ему удастся увидеть меня живой!» Слуга только что повторил мне эти слова.

Теперь ты понимаешь, Эдуард, как я счастлив, и видишь, достойна ли меня моя Адель. Она согласилась на все это лишь из почтительности к своей крестной, в добром отношении и добрых намерениях которой не могла сомневаться. Она согласилась на это, жертвуя собой ради меня, — а я-то клеветал на нее… Забудь, забудь мои недостойные подозрения!

Ты, верно, удивляешься, как я могу тратить столько времени на то, чтобы писать тебе, когда она все еще не со мной. Но что мне еще делать, чтобы отвлечь свое нетерпение от ожидающего меня счастья? Мне необходимо хотя бы говорить о ней, пока она еще не со мной, — право освободить Адель из ее тюрьмы принадлежит ее деду, г-ну де Селиньи, — пришлось уж мне посчитаться с этими трогательными правилами благопристойности! Посуди сам, с какой медлительностью тянутся для меня минуты нынче вечером!

Но не стану запечатывать письмо… Я слышу шум приближающейся кареты на дороге! О, невыразимое счастье!.. Адель, отец мой, друг мой, придите все в мои объятия!

Приезжай, Эдуард, приезжай же поскорей!..

Латур — г-ну Эдуарду де Милланж

Да, сударь, приезжайте, не медлите ни минуты, вы так необходимы бедному моему господину. Он писал вам о том, что счастлив… Он еще не знал…

Я сопровождал г-на де Селиньи… Мы приехали в замок Можи, поднялись по лестнице до верхнего этажа (где была заперта мадемуазель Эврар). Едва только мы повернули ключ, как за дверью послышался крик ужаса. «Адель! Адель!» — позвал г-н де Селиньи, вне себя от волнения. Мы вошли. Комната была пуста. Меня словно громом ударило. Окно было растворено, я кинулся туда. И что же я увидел внизу, г-н Эдуард? Несчастная вообразила, что слышит голос Можи. Она ведь сказала, что ему не увидать ее живой, если он явится к ней!