Дарья Согрина – Друк - Кхаа Тэ

Официантка, виляя бедрами, подошла к столу. В руках у нее был поднос с глиняными мисками, в которых ароматно пахла жареная телятина с грибами, парные овощи, и аппетитно устроились ломти свежеиспеченного хлеба да кувшин с янтарным вином и два металлических кубка.

– Спасибо вам, юная леди. Вот возьмите, – Меус протянул серебряник официантке, вспыхнувшей от смущения. – Это вам за хлопоты.

Девушка быстро взяла монету, поклонилась и, забрав пустые кружки из-под эля, удалилась.

– Все-таки уютно тут у вас в Мендарве, – протянул Барк, провожая восхищенным взглядом разносчицу.

– Ага, пока церковники тебя к стенке не прижмут да не вручат повестку на костер, – промычал капеллан, вовсю орудуя вилкой и ножом.

Травник полной грудью вдохнул запах блюд и последовал примеру друга. Для Барка Мендарв был идеальным местом, чтобы встретить старость. Адепты культа Тарумона Милосердного ничто, по сравнению с Цитаделью, в которой тьма магов, белок и говорящих воронов!

Ночь мягким пледом опустилась на Форг. Небо заволокло черничными тучами, и где-то вдали громыхнул гром. Но ни один посетитель таверны «Паяц и дворянка» не обратил внимания на приближение стихии. Только чернобородый старец, уплетающий телятину, задумчиво прислушался к звуку. Но затем и он позабыл о нем, полностью погрузившись в поедание вкусного и сытного ужина, да беседуя со старым другом, прибывшим из далеких краев.

Глава 3

«Бесшумно ступает Черная

Дерода. Трудно ощутить ее дыхание.

Невозможно уловить звук ее шагов.

Не скрыться от тени ее плаща.

Горе – неизбежно! Еще никому не

удавалось без потерь вырваться

из тонких, но цепких рук Темноликой!»

Дневник Тодиуса Корнелиуса.

Некроманта третьего Ранга.

Над Темной Дубравой и владениями барона Данкоса разбушевалась гроза. Мрачно-фиолетовое небо рассекали цепи ярких молний, которые, то слепящими вспышками исчезали в глубине леса, то с треском врезались в поля и сады фермеров. Гром грохотал так, что казалось, еще немного, и небеса рухнут на окраину Мендарва, и бездна поглотит островной замок и расположенные неподалеку Дубки. Неистовый ливень сплошной стеной обрушился на округу. Зарница бурным потоком несла в водах обломанные сучья, камыш, смытый с крыш, мелкую утварь, оставленную во дворе непутевыми хозяевами. Ветер резкими порывами стегал кроны деревьев, жаждая вырвать их с корнем из плодородной почвы. Сухие ветви первыми сдались и, с треском отломившись от стволов, нырнули в мутные ручьи, обезумевшей воды.

Ребекка проснулась от пронзительного раската грома и оглушительного прерывистого стука. Яркие проблески молнии пронзили синим светом комнату, и вновь раздался жуткий грохот. Златовласка испугано вскочила с постели, запуталась в покрывале, и чуть было не упала на пол, но вовремя ухватилась за спинку кровати. Наконец, выбравшись из тканевых оков, она подбежала к распахнутому окну и, не обращая внимания на острые, словно иглы капли дождя, захлопнула, болтающиеся на ветру, подобно парусине, ставни, а затем и створки окон. Осталась одна рама. Стекло от ударов разбилось, и теперь его осколки лежали во дворе и на полу. Только сейчас девочка углядела, что у стены образовалась лужа.

Ребекка, стараясь унять дрожь, сорочка вся промокла, подошла к комоду и трясущимися руками зажгла огарок свечи. Опочивальню озарил слабый свет. Златовласка огляделась. Пол в комнате был мокрым от дождя, а от окна вел тонкий алый след. Кровь!

Только сейчас девочка осознала, что порезала ступни об осколки. Она так испугалась и замерзла, что не почувствовала боли. Присев на край кровати Ребекка осмотрела ноги. Стеклянные лезвия лишь в нескольких местах впились в кожный покров, не глубоко, но достаточно сильно, чтобы вызвать кровотечение.

Златовласка убрала свечу с комода и поставила на пол, затем открыла сундук и достала оттуда ситцевую простынь. Она стала стремительно рвать ее на полосы.

Внезапно Ребекке показалась, что она услышала голос матери и отца. Но раскаты грома заглушили слова. И когда отзвуки стихии на мгновение умолкли, с ними и исчезли громкие разговоры.

«Нет. Я не стану выходить. Если мать меня увидит в таком состояние, то точно расстроится. Завтра я узнаю, что случилось. Рассвет заберет ненастье и принесет светлый, добрый день»

Девочка, морщась от боли, стала вытаскивать стеклышки из ступни. Она протрет рану, обвяжет тканью. А поутру возьмет одну из мазей матери, наложит добротную повязку, и через день все пройдет.