Нина Мелентьева - Я вернулся, папа. Том 2

Одетый в праздничный наряд город затих. Интересно, когда же они узнали о случившемся? Все люди провожали небольшой отряд молчаливой тоской, скорей сравнимой с шоком, чем с ужасом. Ужас – это когда страшно. Здесь же все пропиталось не столько страхом, сколько полным непониманием происходящего. Точнее понимать то они понимали что случилось. Но вот то, как мог я погибнуть, было для них выше того самого понимания. Да кто я для них? Чужой мальчишка, вернувший им веру в жизнь принца. Всего лишь чужой мальчишка!

Резко изменившаяся обстановка заставила забыть о людях. Мы были в храме. В том самом храме Жизни, в котором я был лишь однажды, и та нереальность происходящего снова овладело мной. Я почувствовал запах ладана и горький привкус копоти, окутавший меня с королем. Почувствовал как сотни мелких иголочек колют все мое тело, и удивился. Как я могу чувствовать это, если я мертв?

–Боги!– крик короля вдруг оглушил меня, и мир содрогнулся. Затрясся как желе. -Верните мне моего сына!

Ничего не понимая, я попытался понять обстановку.

Что же здесь происходит? Почему он выпустил меня из рук и положил на холодный мраморный камень, так похожий на жертвенник? Папа, возьми меня обратно на руки! Я не могу здесь! Здесь так холодно и больно! Или отпусти меня, но не так! Папа!

Господи, неужели даже без души может быть так больно? Или душа все еще жива?

–Он не твой сын,– раздалось вдруг под самым куполам, и это помогло отрешиться от всего. Кто это? Чей голос может проникать в душу?

–Он мой сын!– я увидел слезы, скользнувшие по щекам короля, и сам взвыл от тоски. Нет! Вам нельзя плакать!

–Ты не его отец, и в нем нет твоей крови,– все тот же голос был уже близко, и я скорей почувствовал, чем увидел неясный силуэт возле жертвенника, на котором лежало мое тело. Неужели это и есть Бог?

«А кого ты здесь еще ожидал увидеть, мальчик»?

Так вот как выглядит Бог! Но я думал что это храм трех Богов? Где еще два Бога?

«Они оплакивают твою смерть, мальчик».

Я понял о чем говорил мне Бог Солнца. Сейчас, когда наступила ночь, лишь Боги Воздуха и Воды могли оплакивать меня там, среди людей.

–Возможно и не я зачал его, и растил, Боги. Но он мой сын, мой мальчик.

Господи, я не могу это видеть и слышать! Отпустите меня! Не мучайте меня! Я даже не могу плакать…

–Ты же знаешь, король, что за его спасение мы можем потребовать жизнь!

–Берите! Но спасите моего сына!

О чем он говорит, Бог Солнца?

«Когда король садится на трон, мы дарим ему свой подарок. По жизни от каждого Бога. У короля осталась лишь одна дарованная жизнь, после чего он станет обычным смертным».

И он хочет отдать ее?

«Да. Ты принимаешь его дар?»

Нет! Нет!– я пытался закричать, но Комоло вряд ли меня услышал бы. Я не для того спасал его жизнь, что бы он потом жертвовал ею! Нет! Я отказываюсь от такой жизни!

–Он отказался от твоего дара, король,– Бог коснулся моего тела, и я вздрогнул. Иголочки, которые до этого просто кололи, впивались в глубь тела и, жаля, сводили с ума.

–Джейк, мальчик мой,– король потянулся к моему телу, и зарыдал. -Сынок, живи. Ради всего святого во что ты веришь, ради меня, ради Маришь… Джейк, пожалуйста…

Нет!!! Прости, папа, но не ценой твоей жизни!

Больше не в силах видеть все это, я перестал бороться с безумием от боли и позволил ему уничтожить себя. Поглотить без остатка так, словно был обычный день, и я вдруг потерял сознание. Позволил себе полностью отказаться от всего вокруг. Словно окунулся в пустоту, и исчез вместе с этой пустотой.

Я очнулся лежа все на том же камне, ослепленный ярким солнечным светом, и резко вздохнув, почувствовал боль в груди. Самую настоящую боль, скрытую под живыми ребрами. Услышал взволнованные удары сердца, и, закрыв глаза, заревел. Горькие слезы сами бежали из глаз, стекали к ушам, а потом терялись в волосах.

–Боги, я же сказал что не принимаю его дар,– прошептал я, и, скорчившись от отчаяния, всхлипнул.

«Мальчик, – теплая ладонь коснулась моей щеки. -Ты отказался от его дара, и мы его не приняли. Это наш подарок тебе. Ты не испорчен тщеславием и твои пути нам не видны. Но ты несешь людям веру и свет».

–Зачем? Я чужой для них. Для меня главное что бы с моей семьей все было в порядке!

Еще одна ладонь тронула меня за плечо, и от ее прохлады даже боль в сердце притихла. Нет, она не исчезла, но стала словно тише.

«Мы не могли лишить людей надежды, мальчик! Ты для них символ этой веры в будущее».

–Но я умер! Я видел, чувствовал холод…