Андрей Посняков - Ведьма войны

– Мы пришли, чтобы сделать вас братьями своими! – перевела Митаюки. – Дать защиту слабым, дать силу воинам, ищущим славы! Нет бога, кроме Иисуса, всегда молодого и непобедимого! А кто против него, пусть покажется и примет битву, хоть колдовскую, хоть оружием смертных!

Ведьма немного выждала, осматривая собравшихся сир-тя.

Горожане молчали. Открыто приветствовать нового бога никто не рисковал, защищать старых желания не возникало. Ни у кого, даже у шаманов. Ибо молитва священника дышала духовной силой, а воинская слава белокожих иноземцев успела разбежаться далеко по окрестным рекам.

И тогда Митаюки-нэ торжественно прошла к святилищу, отдернула полог, опрокинула горшки и высекла на них искру.

С каждым разом это действо нравилось ей все больше и больше!

– Слушайте меня, воины! – остановилась чародейка спиной к взметнувшемуся пламени. – Те, кто хочет напитаться силой молодого бога, стать могучим воином и покрыть себя славой, должны явиться в бывший Верхний Ямтанг, отвоеванный иноземцами у никчемных двуногов! Там начнется ваше служение! Ныне всех, принимающих нового бога, белый шаман приобщит к новой вере! Слава Иисусу! – Она размашисто перекрестилась и поклонилась священнику.

– Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя твое; да придет царствие твое, – провозгласил отец Амвросий. – Да будет воля твоя и на земле, как на небе! Хлеб наш насущный дай нам на сей день, и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим, и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Идите ко мне, чада мои, и сейчас вы приобщитесь к свету истины, примете веру и души свои спасете от геенны огненной.

Купелью новообращенных опять стала река. Священник макал в нее сир-тя, читал молитву, крестил, отпускал, подзывал следующего. Митаюки тем временем показывала, как правильно креститься, чтобы отгонять злых духов, и каким должны быть амулеты нового бога.

Яха-Яхако был городом средним, втрое меньшим столицы народа нуеров, не больше сотни жителей, а воинов, верно, было и вовсе десятка три – так что управился отец Амвросий быстро, после чего великий вождь устроил пир.

Путники переночевали, и уже на рассвете казаки срубили большой крест, который водрузили на месте сгоревшего святилища. Покрытый сажей золотой идол за ночь бесследно исчез – но кого интересовала судьба низвергнутого истукана?

После краткого молебна путники сели в лодки и двинулись дальше, а воодушевленные приобщением к новой вере жители Яха-Яхако зарезали перед крестом детеныша яйцеголова, щедро окропив крест жертвенной кровью и хорошенько, дабы христианский бог увидел их старание, натерев распятие парным мясом.

Хорошо хоть, отец Амвросий отплыл в первой лодке и всего этого не увидел…

Во втором племени все прошло точно так же, в третьем шаман попытался остановить священника заклинаниями – но супротив ярого проповедника сила захудалого колдуна оказалась столь слаба, что Митаюки даже помогать отцу Амвросию не стала – с демонстративным безразличием войдя в святилище и спокойно его запалив.

Восстали крещению только колдуны Пын-Теса, оказавшегося большим, на три сотни жителей, городом. Их могучие чары даже вынудили священника замолчать – Митаюки подобного просто не помнила. Но три точных пищальных выстрела решили спор шаманов в пользу христианства и сильно добавили уважения белокожим иноземцам. Сир-тя убедились, что странные воины действительно так сильны, как об этом рассказывали слухи.

В многолюдном Пын-Тесе путники задержались на день, поставив там не крест, а целую часовню, чем еще больше поразили горожан. А кроме того, уже втайне, снарядили и отправили к далекому потайному острову целый караван из четырех лодок с золотыми идолами.

Остальные племена народа нуеров приняли христианство спокойно. Даже тамошние шаманы приходили принять крещение, ныряли в воду, пытались повторять непонятные слова молитв, старательно крестились.

Митаюки понимала, что едва лодки скроются за излучиной – именно они станут приносить жертвы новому богу, молиться ему и творить заговоры его именем. Понимала – но поделать ничего не могла. Не убивать же шаманов после того, как сама называла всех новообращенных равными братьями! Ведьма надеялась только на то, что в сожженных святилищах оставались главные их амулеты, бубны, ритуальные вещи, и без всех этих сокровищ сила колдунов заметно ослабеет.

По возвращении к острогу жизнь ватаги стала куда напряженнее. Со всей реки и проток сюда стекались многие сотни воинов, дабы приобщиться к силе, даруемой молодым богом. Берег был завален лодками в несколько рядов, земли вокруг острога заставлены походными чумами, на каждом свободном клочке травы, под каждым деревцем спали юные воины сир-тя, желающие встать на путь славы. Воодушевленный отец Амвросий каждое утро читал им проповеди и творил для них молитвы. Ватажники, как могли, натаскивали, пытаясь превратить лесных дикарей в крепких ратников, а Митаюки, бегая от одного поля к другому, от сотни к сотне, пыталась переводить ратные наставления сразу всем, впервые за зиму пожалев, что оказалась единственным двуязычным человеком на весь север мира второго солнца.