Андрей Дыфо - Дар Прозерпины

Любопытство вдруг настолько одолело Виктора, что он, оставив недопитым кофе где-то на глоток и совершенно забыв о том, что должен дождаться следующего посетителя и получить причитающуюся сдачу, схватил портфель и выбежал на улицу.

Утро у Льва Фрумкина выдалось ничем не примечательным. Рабочий день почтальона начинался гораздо раньше, чем у других, но, правда, и заканчивался в 17 часов. Проснувшись по будильнику затемно, он встал с кровати, попав, как обычно, ногами сразу в тапки. Потянулся. Зевнул. Мелькнула мысль, не взять ли гантели? Да ну их, эти гантели. Успеется. Лучше позавтракать как следует да побриться. В туалете по-человечески с газеткой посидеть. Фрумкин так и сделал. Включил радио. Нагрел чайник, сварганил пару бутербродов с сыром, поджарил яичницу из двух яиц. Не подгорела – хорошо! Из бубнежки диктора он разобрал лишь то, что президент позитивно оценивает перспективы российской экономики и считает, что ни о какой финансовой нестабильности речи быть не может. Значит, все будет идти своим чередом.

На этой радостной ноте почтальон побрился горячей водой, которую еще не отключили на профилактику. Надо наслаждаться, пока дают, потом месяц придется разогревать в котелке или даже – брр – умываться и бриться холодной водой, всё потому, что не успеваешь к началу рабочего дня, поскольку утром лишние десять минут позволяешь себе понежиться в постели.

Сегодня все прошло гладко, как Фрумкин того и хотел. Сытый и вполне довольный жизнью, он закрыл дверной замок на два оборота, спустился по лестнице на первый этаж, где, по привычке, оценил быстрым взглядом состояние всех почтовых ящиков. Фрумкин любил, чтобы ничего из них не торчало и сломанные дверцы, даже если у хозяев соответствующих квартир не было желания их заменить, не выглядели как подбитая техника на поле сражения. Рекламные листки трех-четырех компаний, взывающие к установке окон ПВХ, новой сантехники и фильтров, он аккуратно подобрал с пола и сложил стопкой на верхний ящик. Потом еще немного в задумчивости постоял, как бы не желая расставаться с домом, и не торопясь вышел из подъезда.

Утренний холодок почему-то пробрал до костей. Или погода тут ни при чем? Может, все дело в каком-то неприятном чувстве, ни с того ни с сего нахлынувшем на Фрумкина? Ерунда! Почтальон даже с досады махнул рукой и бодро покатил пока еще пустую сумку-тележку по изрезанному трещинами старому асфальту в направлении Главпочтамта.

Вдали яркая полоса света прорезала горизонт. Из груди Фрумкина непроизвольно вырвался вздох. Новый день. Новая жизнь. Что он готовит, этот новый день? Кто знает? Кто этот кто, что в положенное время отправит солнце за горизонт, проследит за тем, чтобы на градусниках была определенная температура, заставит людей совершать те или иные поступки? Фрумкин вздохнул. Сегодня где-то кто-то родится. Кто-то, наоборот, умрет от старости или болезни, а может, и под колесами машины. Миллионы людей по всей стране и миллиарды по всему миру пойдут на работу. Миллионы и миллиарды вернутся. Кто всем этим движет? Кто заставляет людей подчиняться избранному ими ритму? Для миллионов и миллиардов людей этот день станет лишь одним, ничем не примечательным майским днем, а для других, конечно, меньшинства, возможно, обернется некой неожиданностью.

Войдя на почту и кивнув вахтеру, Фрумкин расписался за ключ в книге прихода.

– Лёва… Это самое… Ну, там… О тебе, в общем, спрашивали… – промычал из своего закутка вахтер.

– Кто?

– Ну, там… ожидают тебя…

– Кто?

– Важный какой-то, сказал, что срочно, это самое, нужен почтальон.

– Странно, с чего я вдруг кому-то понадобился?

– Ну уж, Лёва, тебе виднее. Я же не следователь и не прокурор, в самом деле!

Фрумкин поглядел в книгу прихода, перед ним никто не значился.

– А что, этот посетитель даже не расписался?

– Как не расписался? Расписывался, посмотри внимательней!

– Да нет же, ничего тут нет.

– А на предыдущей странице?

Фрумкин перевернул страницу, но и там ничьей подписи не обнаружил: ни знакомых, ни незнакомых. Тем более под сегодняшним числом. Голова вахтера вылезла из окошечка и тоже внимательно рассматривала книгу прихода.

– Дай-ка я посмотрю, я же видел, как он расписывался. Сам ему ручку давал, – сказал вахтер, напяливая на нос очки.

– Да нет же, дядя Ваня, нет тут ничего… А не могли вы… Гм… Забыть…

Фрумкин на всякий случай посильней втянул ноздрями воздух. Нет. Перегаром от дяди Вани не пахло. Куревом – пахло, а водкой – нет. Или что дешевая да крепкая махорка забила перегар? Да нет, вздор, перегар ничем не забить. Во всяком случае, опытный в таких делах почтальон сразу бы узнал всю горькую правду. Но спиртным не пахло. Тогда что это за чертовщина? Или у него с головой на старости лет не в порядке? Тоже не похоже, так как уличен в маразме еще ни разу не был.