Мелисса Грей - Полуночная девушка

– Далась тебе эта библиотека! Живи с нами в Гнезде. Некоторые птерята, насколько мне известно, будут только рады.

– Мне нужно личное пространство, – только и ответила Эхо.

Она умолчала, что пространство это должно быть подальше от птератусов. Ее гладкая кожа без ярких перьев, как у них, слишком живо напоминала, что она здесь чужая. Эхо не хотелось, чтобы на нее косились, давая понять: пусть она с ними, но не одна из них. А они постоянно бросали на нее косые взгляды, как будто ее присутствие нарушает естественный ход вещей. И даже если за эти годы они привыкли к Эхо, это не значит, что они ее полюбили.

Библиотека была ее домом. Книги не таращились на нее со злобой, не шептали гадости за спиной, не осуждали. Они были ее единственными друзьями, пока Птера не нашла ее, голодную и одинокую, и не притащила в Гнездо птератусов. Книги были ее семьей, учителями, товарищами. Они ее никогда не предавали, и она их тоже не предаст.

Тяжелый вздох Птеры Эхо знала так же хорошо, как биение собственного сердца.

– Ладно. Делай, как знаешь. – Птера опустила глаза на музыкальную шкатулку, которую сжимала в руке. – Какая прелесть!

Эхо пожала плечами, не в силах удержаться от довольной улыбки.

– Лучшее, что мне удалось найти, учитывая обстоятельства.

Птера склонила голову набок, не отрывая взгляда от шкатулки.

– А почему ты выбрала именно ее?

– Она мне понравилась. Красивая, – ответила Эхо. – И играет твою колыбельную. А что? С ней что-то не так?

– Да нет. – Птера покачала головой. – Скорее наоборот. Ее сделали птератусы, но я таких вещиц не видела уже много лет. Даже десятилетий.

Птера, казалось, наобум нажала на стенки шкатулки, и не успела Эхо спросить, что это она делает, как у самого дна открылся потайной ящичек. Птера вытащила оттуда клочок бумаги.

– А это еще что? – изумилась Эхо.

Птера аккуратно развернула бумажку и широко раскрыла глаза от удивления.

– Ого! Ничего себе!

Эхо подалась вперед, но за руками Птеры ей ничего не было видно.

– Что? Что там такое? Не томи.

– Я думала, что мы потеряли ее навсегда. Но точно не знаю. Пока, по крайней мере. – Птера поднялась, сложила бумажку и сунула в один из потайных кармашков платья. – Пошли. Поговорим об этом в Гнезде.

– Может, попозже? – спросила Эхо, помахав перед Птерой буррито. Куски риса и сыра посыпались ей на колени. – Я вообще-то хотела доесть буррито.

Птера приподняла бровь, и Эхо поняла все без слов.

– Ну хорошо, – пробормотала она и завернула буррито в фольгу. Оно казалось таким грустным, одиноким, недоеденным. Печально, что ни говори. Эхо встала, отряхнула джинсы. – Но надеюсь, это того стоит.

– Еще как, – уверила ее Птера, поднялась, и вокруг ее ног закружились чернильные вихри междумирья. Сердце Эхо екнуло от предчувствия того, что сейчас произойдет. Перемещаться по междумирью без надежной поддержки, которую обеспечивают двери, – сущая авантюра. Птера протянула Эхо руку.

– Напомни мне, дитя мое, рассказывала ли я тебе легенду о жар-птице?

Даже толстые каменные стены Крепости виверны не могли заглушить грохота волн, разбивающихся о скалы, и завывания ветра. Океан ревел, с беспощадной яростью обрушиваясь на фундамент. Гай завидовал натиску волн, их неистовству, бешеному исступлению, с которым они так упорно пытались сокрушить твердыню. Он закрыл глаза и на мгновение представил себе капли воды на лице. Если бы он мог позаимствовать у океана хоть малую толику его мощи! Но Гай – не океан, а преграды, с которыми ему пришлось столкнуться, – не податливее каменных стен.

– Ваша верность достойна уважения, – проговорил он, поворачиваясь к пленникам. – Я не шучу.

На полу темницы стояли на коленях два разведчика птератусов. Их запястья были скованы за спиной тяжелыми железными наручниками. Перья, некогда яркие, цветастые, потускнели под толстым слоем крови и грязи. Тот, что слева, с пестрым, как у филина, оперением, покачивался, стараясь удержать равновесие. Второй напомнил Гаю сокола, маленького и гладкого, с зоркими желтыми глазами. Он даже не дрожал. Стоял как скала, спокойно и твердо. Гаю было проще видеть в них птиц, на которых они походили, чем людей: легче сделать то, что он должен был сделать. Сокол плюнул ему под ноги, и капли крови, смешанные со слюной, упали на сапоги Гая.

– Ничего мы вам не скажем. – Сокол держался уверенно и дерзко, несмотря на то, что перед ним сам Повелитель драконов. Что ж, похвально.