Амур Гавайский - Сказки о рае

– Но у него НИКОГДА НЕ БУДЕТ СЕКРЕТАРШИ! – выкрикнул Беломорыч и судьбоносно ударил коленкой в таз, отчего тот заунывно звякнул.

– ЗАТО У НЕГО ВСЕГДА БУДУТ ЖЕНЩИНЫ! – ответила фея и ударила в мой таз.

– НО ОНИ БУДУТ УХОДИТЬ, – не сдавался Беломорыч.

– УХОДИТЬ, НО ВОЗВРАЩАТЬСЯ, – расхохоталась фея звонко – стучаться в дверь по вечерам, кидать камешки в окно, писать глупые письма, находить забытые номера телефонов и просто сталкиваться на улицах.

– А как это – женщины? – спросил я, понимая, что говорю глупости.

– Это очень приятно, это – как когда тебя кормят во сне.

Я тут же решил не «загреметь» после обучения в Москве, а уехать в страну феи Мальборо, где нет трамваев.

Беломорыч сразу это понял. Он молча отошёл от моего таза и отвернулся, чтобы смахнуть украдкой слезу. Мне стало жаль его, седого и доброго:

– Я никогда не забуду тебя, Беломорыч, всегда тебя буду вспоминать.

Он, не поворачиваясь, отмахнулся.

– Я буду помнить тебя как отца, – неожиданно вырвалось у меня, и я тоже заплакал.

Слёзы жгли мои глаза, и я уже ничего не видел – ни феи Мальборо, ни своего таза, ни зелёного эфира…

Моя память вырубилась полностью на несколько лет. Следующие воспоминания связаны уже с переездом на «новую квартиру». Отец к тому времени ушёл от нас, остались только мама и бабушка. Я помню, как в первый раз вышел в «новый двор», было мне уже лет шесть, а то и больше.

Вокруг неуютно торчали новостройки. Я стал бродить вокруг дома, пока не натолкнулся на футбольную площадку. Там сидели взрослые пацаны, они тут же меня для проверки отколошматили. Я честно пытался дать сдачи, и в итоге мы помирились.

– Ну чо, Амур, закурим? – спросил меня самый старший, ловко вытащив «жирный» хабарик из-за уха.

Я неопределённо пожал плечами…

ИДЕЯ взять интервью у Ленина возникла у меня чуть ли не сразу после октябрьского переворота. Однажды я даже обратился с официальным запросом в Совнарком; неудивительно, что мне отказали. Однако случай представился сам собой летом двадцать третьего года, когда я оказался пациентом московской Солдатенковской больницы, где и познакомился, а потом и подружился с Владимиром Николаевичем Розановым, в последствии ставшим главврачом Кремлёвской больницы. Тогда же он просто заведовал хирургическим отделением, практиковал хирургию и, как и все прочие, бедствовал.

Выглядел Владимир Николаевич как типичный врач: просторная лысина, умные глаза, круглые толстенькие очки, усы и к тому же добротная русская полнота. Врач он был отменный и как человек сразу же внушал доверие. Впрочем уже тогда он был в фаворе у большевистской элиты и даже удостоился чести вырезать аппендицит у Иосифа Сталина.

Именно с ним я поделился своей идеей встретиться с Лениным, даже не подозревая, что Ильич – его давний пациент.

Он никак не отреагировал на это. Каково же было моё удивление, когда однажды, томным июльским днём Владимир Николаевич пришёл ко мне в палату и, улыбнувшись, предложил:

– Одевайтесь, Гавайский, поехали.

– Куда же мы поедем? – не понял я.

– В Горки, к Ленину.

Владимир Николаевич рассказал обо мне Ленину, который, как оказалось, знает меня по публикациям Литпрома и даже читал мои «Сказки о Рае». Они договорились, что Розанов привезёт меня при первой же возможности под видом своего ассистента (к Ильичу тогда допускали только врачей).

За нами прислали машину, это был настоящий английский Ролс-Ройс. За рулём сидел крупный, невзрачный охранник Ленина товарищ Беленький. Видимо, они знали друг друга вполне хорошо и даже поздоровались за руку.

Ехали довольно долго, хотя до Горок всего-то сорок вёрст, и почти всю дорогу молчали, наслаждались летними подмосковными пейзажами.

Когда свернули с Киширского тракта, Владимир Николаевич, бывавший в Горках неоднократно, вдруг стал рассказывать об этих местах:

– Туровка здесь недалеко впадает в Пахру, – мы как раз переезжали мостик. – Селились тут издревле. О Горках говорят, «построены на кострах и на костях».

– Как это? – спросил я.

– Как приедем в усадьбу, я вам покажу. Прямо там же, в парке – остатки городища вятичей, а за главным зданием – их курганы. Вятичи – странное племя. Севернее их только леса, в которых жили племена финно-угорские, не хлебопашцы. Значит, жили на границе, но вот мужчин своих хоронили без мечей. Князь Владимир, усмиривший многих, воевал и с вятичами, но так и не сумел их покорить.