Дмитрий Галантэ: Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2

Мокся совершил ещё несколько попыток сообщить всё это Юринику, но я строго пригрозил ему, что если он сейчас же не уймётся, то пряников ему больше не видать, как своих собственных ушей. На что домовой оттянул себе левое ухо на вытянутую руку, внимательно посмотрел на него, показал мне, заботливо сдул с него какую-то соринку, а потом разжал пальцы. Ухо со шлепком тут же вернулось на прежнее место. То же самое он проделал с другим ухом, потом с носом, и не успел я его остановить, как этот фокус он попытался проделать со мной, больно дёрнув меня за нос. Домовой был немало удивлён, что мои уши и нос не обладали такой же эластичностью, как его. Он от всего сердца посочувствовал мне и на прощание доверительно пообещал научить меня делать это, но не сейчас, а в другой раз, как-нибудь на досуге. Теперь же он отправляется в таинственный и опасный ночной дозор охранять наш мирный сон, а потому ему ужасно некогда. С гордым видом Максимка удалился, а я наконец получил возможность хотя бы попытаться спокойно уснуть.

Проснулись мы от громкого, усиленного эхом противного карканья, доносившегося из центрального винтового тоннеля. На часах было пять тридцать пять утра.

– Ну и шум! – сонным голосом проворчал Дормидорф. – Словно кто-то спугнул целую стаю ворон.

– Да, очень жаль, что Коршан не соловей или скворец, ну, на худой конец, кенар, – отозвался Дорокорн.

– Кенар-тенор, – недовольно пробурчал Юриник. – Хватит с нас и одного тенора-кенара.

Мы быстро встали, привели себя в порядок и убрали постели. И только собрались идти завтракать, как вдруг Дорокорн насторожился, подняв вверх правую руку с одиноко торчащим указательным пальцем. Он ближе всех в тот момент находился к коридору и потому первым услышал шум приближающихся шаркающих шагов. Это оказался домовой-часовой, небрежно-ленивой походкой пожаловавший к нам. Пожелав всем доброго утра, Мокся деловито взгромоздился на стул, стоящий посередине комнаты, и очень важно, с чувством, толком и расстановкой поведал то, что я имел удовольствие узнать ночью.

В конце он гордо добавил:

– Уж будьте спокойны, к вашему коридору никто не подходил, а старуха-учительница несколько раз в течение ночи умудрилась побывать в обеденном зале, всё пила какие-то отвары. Она, видимо, вообще не имеет привычки спать по ночам, ходит тут и ходит, ходит и ходит…

– А откуда она брала отвары, приносила с собой или заказывала у скатерти? – спросил, оживившись, Дормидорф.

– Заказывала у скатерти, – отвечал Мокся.

– Ты совсем не запомнил никакого, хотя бы одного названия, ну, хоть приблизительно?

– Не-а. Было очень плохо слышно, да и наклонялась она низко, прямо к скатерти. Но сейчас я, кажется, смутно начинаю припоминать, будто слышал что-то вроде совиной травы или, может быть, свиной.

– Ну, свиной – это вряд ли, – подхватил Дормидорф, – она же не бегала после этого по тоннелям, похрюкивая и виляя хвостиком, скорее всего, совиной. Потому она и не спала всю ночь, а колобродила. Может быть, она имеет весьма распространённую особенность – плохо спать на новом месте. В таком случае даже сонные отвары не очень помогают, а коли принять что-нибудь посерьёзнее, то потом голова будет плохо соображать и может даже болеть. С этим нужно быть поосторожней. Если переборщить с пропорциями, память начисто отшибает, правда, не на всю жизнь, но всё равно радости мало. Поэтому проще взбодриться как следует, чтобы не мучиться и не пребывать в противном и бесполезном полусонном состоянии и заняться чем-нибудь полезным. Например, почитать интересную книгу, да мало ли можно найти занятий, до которых давно не доходили руки! Ладно, большое тебе спасибо, Максимилиан, нам пора идти завтракать, потом поднимемся наверх, если ты нам будешь нужен, мы тебя обязательно вызовем.

– Большое пожалуйста, всегда рад помочь хорошим добрым людям, тем более теперь мы живём все вместе, одной дружной семьёй, а я так всегда об этом мечтал! Следовательно, мы должны, даже обязаны помогать друг другу и заботиться. Вот я о вас очень даже забочусь, вы, надеюсь, это уже заметили? Или пока ещё нет? И это далеко не предел моих могучих возможностей! В ближайшей перспективе я планирую уделять вам ещё больше своей чуткой заботы и трепетного внимания, – заискивающе отвечал домовой, нежно принимая из рук деда небольшой пакетик с пряниками и расцветая на глазах. Он, довольный, отправился по своим делам, а мы по своим.

А Юриник ворчливо и недовольно бурчал себе под нос на ходу: