Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2

– Мы будем делать привал в их поселении? А иначе как можно достоверно узнать результат сражения?

Дормидорф отвечал:

– Я же сказал, мы лишь пролетим над полем сражения и тогда всё узнаем, никуда не залетая и не делая никаких привалов в их поселении, где нас теперь, наверное, почитают за героев-спасителей и просто так никуда не отпустят.

Но я не унимался:

– Ну, и как мы, интересно, достоверно узнаем исход сражения, они что, специально для тебя оставят там какой-нибудь знак?

– Да, знак будет, но оставленный не специально и не для меня. Нужно будет лишь его разглядеть и правильно понять.

– Значит, все мы, и я в том числе, его тоже увижу, но могу не обратить на него внимания или неправильно истолковать, а ты всё сделаешь правильно? Так получается, да?

Дормидорф довольно ухмыльнулся себе в бороду и подтвердил мои умозаключения кивком, предложив заодно, как будто бы промежду прочим:

– Именно так и получается! А вот давай потом, после полёта над полем боя, сравним наши наблюдения и выводы, тогда и посмотрим, кто окажется прав. Всё равно скучновато просто так лететь и делать совершенно нечего.

Я согласился принять вызов, тем более что не видел в этом совершенно простом деле ничего сложного. Поле боя, оно и есть поле боя, что там в нём может быть особенного? Выжженная трава, полуразложившиеся, ведь прошло уже дней пять, останки погибших, или полное отсутствие оных, если победители удосужились убрать за собой! Ничего особенного, если, конечно, не находиться в непосредственной близости от всего этого «великолепия». Потому что ароматы этого выдержать трудно без привычки, но такой привычки никому не пожелаешь.

И вот под нами уже проносится огромное выжженное пространство, где молодая трава начала пробиваться кое-где свежестью сочной зелени сквозь черноту пожарища. Видимо, пожар прошёл далеко за линию поля сражения и бушевал ещё несколько дней. Обугленных и обглоданных тел нигде не было видно, но всё выглядело как-то уныло и грустно, даже есть расхотелось.

За считанные секунды мы пронеслись над полем и, как я и предполагал, ничего особенного не увидели, никаких надписей, указывающих на победу тех или иных, вроде: «ура Дормидорфу, мы, славные «плащи», победили только благодаря тебе! Да здравствует наш благодетель! Славься, наш спаситель, благочестивый Дормидорфушка!».

Но дед сидел почему-то чрезмерно довольный собой, неужели он всё же заметил то, чего в упор не увидел я под собственным носом? Похоже, так и есть. Он что-то бормотал себе в бороду, вопросительно уставившись на меня, видимо, ожидая услышать мои соображения. Ну, и откуда я могу знать, кто там у них победил, чего от меня хочет услышать старина Дормидорф? Впрочем, если рассуждать логически, то, безусловно, победили «плащи». Хотя бы потому, что я сейчас видел на поле. Ведь дальнейший ход битвы мы не видели, а вдруг у «плащей» в резерве в десять раз больше войско было, которое только и ждало приказа к наступлению? И как только мы скрылись за облаками, так всех «шкур» и перебили, как зелёных мух в мерзком и жирном гамбургере. Теперь на поле боя не было ни трупов, ни свежих захоронений, а это элементарно могло означать, что более культурные, а, значит, и разумные «плащи» победили и убрали за собой. И напротив, если бы победу одержали позорные в своей невежественности «шкуры», то они, в лучшем случае, закопали бы всех прямо на месте или вообще забрали только своих. Но в любом случае поле выглядело бы по-другому.

Правда, на эти доводы особенно полагаться нельзя, ибо бывают всевозможные нюансы и исключения! А вдруг выиграли «шкуры», но они очень трепетно относятся к геройски погибшим воинам и потому просто обязаны были похоронить всех, как положено, с почестями. А могли попросту сожрать их, чтобы сила, находящаяся в убиенных героях, не пропала даром. Бывало ведь и такое в диких племенах, счастливо и сытно проживавших в бассейне реки Амазонка. Так или иначе, но я не знал, что мне отвечать Дормидорфу, который терпеливо ждал с задумчивым и серьёзным видом, почёсывая и вновь приглаживая бороду. И тогда я подумал: «ну, не рассказывать же тебе сейчас всё, что я тут надумал, сам понимаешь, однозначного ответа у меня нет, да и у тебя, скорее всего, тоже, сколько ты не умничай. Вполне вероятно, победу одержали «плащи», но наверняка сказать никак не могу, и оставил бы ты, наконец, свою бороду в покое».

Дормидорф, сразу переставший остервенело теребить растительность на подбородке, обратился ко мне со словами: