Дмитрий Галантэ - Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2

Эта неприятность с птеродактилем случалась то ли от неожиданности, то ли от резкого рывка за лапу довольно ощутимой силы, неизвестно. Но даже если бы этого и не происходило по перечисленным выше причинам, то обязательно свершилось бы от Лариного чрезмерно громкого смеха. К тому же его громогласный смех отнюдь не отличался мелодичностью. Но ничего не поделаешь, рыжий Лари всегда сопровождал им свои падения, такой у него был ритуал. Он потом частенько говаривал, мечтательно вспоминая былое отрочество, что этот смех у него – нервное. С раннего детства, с тех самых пор, как ему хромой лось отдавил язык, ненароком наступив на голову при каких-то очень загадочных и трагичных обстоятельствах! А когда Лари дико возопил от боли, то лось с перепугу принялся приплясывать на месте, пытаясь сориентироваться в пространстве, вопли же стояли невообразимо дикие и душеразрывающие, вот он и задел нашего бедного Лари ещё и по ушам.

Подробности этого странного дела Лари хранил в строжайшем секрете и даже не улыбался, когда наотрез отказывался сообщить их, но мы задались целью сами обязательно выяснить эти загадочные обстоятельства и заключили обыкновенное пари на желание. Договорились, что выигрывает тот, кто первый выудит у Лари страшную тайну его непорочной юности, а остальные должны будут исполнить по одному желанию победителя спора. Почему-то больше других был уверен в своей победе Коршан, которому очень уж хотелось, чтобы мы выполняли все его прихоти, по большей части кулинарные, ибо он был крайне недоволен, ему, видите ли, гораздо чаще хотелось есть, чем мы садились за скатерть. Но на данный момент без ложной скромности могу сказать: мне кажется, что пока именно я являюсь победителем спора! Ибо мне случайно удалось выудить у Лари в ночной беседе, что к этому делу каким-то боком причастна некая его рыжеволосая подружка по имени Ирис, за которой он и наблюдал тогда снизу! А тут, откуда не возьмись, лось прихромал водички хлебнуть, да и не заметил он нашего распутного Лари, мало ли что там где валяется! Уж не знаю, почему Лари принял позицию именно снизу, может быть, оттуда ракурс был полнее, а может, он просто уже тогда оттачивал своё мастерство наблюдателя! Ну, вот и поплатился за науку. Зато теперь он стал гораздо опытнее, я бы даже сказал, матёр не по годам, и снизу ни за кем не наблюдает, а подплывает и конкретно обрисовывает своё необузданное желание, за что и расплачивается потом всё равно! Но рассказ об этом будет несколько ниже.

Ещё хорошо, что Лари не за шею привязывал себя к птеродактилю! А то с него станется, чего только не сделаешь ради шутки! Так что стоило нам услышать его радостный, улюлюкающий смех, доносившийся снизу, как мы знали – пора приземляться и ловить нашего шутника, болтающегося, как ромашка в проруби, на своей верёвке под удивлённым и уже облегчившимся ящером. Ведь Лари, скорее всего, сам никак не сможет встать на ноги при посадке. И если мы не успеем быстро остановить птеродактиля во время торможения, то бедному рыжему Лари, когда им пропашут полполя, будет совсем не до смеха, да и нам, естественно, тоже. Вот лечи его потом от всяких тяжёлых травм и увечий, слушай хныканье, причитания и жалобы, да и времени много зря потеряем, и Томарану можем опять упустить, ведь, как известно, рыжим да конопатым, а особенно рябым не очень-то везёт в жизни! И хоть я в эти глупые приметы не верю, но у Лари было всё вместе: он и рыжий, и конопатый, и рябой, и, главное, вечно суёт свой длинный нос во все щели.

Но он смеялся, и мы вместе с ним. Исключения лишь подтверждают правило, и в доказательство справедливости моих слов Лари пока везло, ибо мы всегда успевали вовремя, а он потом искренне благодарил нас за это, весело посмеиваясь над собой: «Ну что, видели, как я там болтался? Просто загляденье! Как в детстве на огромной тарзанке!». Смешного, конечно, в этом было мало, но мы смеялись не столько над произошедшим с ним, сколько над его реакцией.

В общем, шалопутный неунывающий Лари прочно занял своё место в нашей группе, что было просто замечательно: с ним, безусловно, стало гораздо веселей, да и Дорокорн с Юриником стали меньше вздорить. А зачем спорить друг с другом, когда у них теперь есть Лари? С него всё равно всё как с гуся вода.

А ещё Дормидорф попросил Агреса пролететь над местом сражения диких «шкур» с «плащами». Он решил убедиться, что в той битве победили наши, то есть «плащи», и мы не зря помогали им и, в какой-то степени, рисковали своими жизнями. Я удивлённо поинтересовался у него: