– Хорошо.
Разговаривать не хотелось.
И пить не хотелось, а придется, потому как парень в одиночку пить не станет, гордый и глупый. Отправь его, и вернется в свою нору, закроется там и будет сидеть, зализывая раны, размышляя о том, где и когда ошибся. И как знать, до чего додумается.
Такие вот умники нередко доходят до удивительных глупостей.
– Кохэн…
– Отвезу.
Тельма, сонно прищурившаяся, кивнула. Вот и хорошо… хоть за кем-то присмотрят.
– А… мы куда? – Второй раз Джонни очнулся уже в баре, и то Мэйнфорд не мог бы сказать, что выпал тот из собственных мыслей надолго.
– Сюда.
– Зачем?
Глупый вопрос. Зачем ходят в подпольные бары? Чтобы напиться. И Мэйнфорд, усмехнувшись, велел:
– Пей. Полегчает.
А Джонни подчинился.
«Веселая рыбка» было заведением если не древним, то с историей. Возникло оно, поговаривали, вместе с Нью-Арком или немногим позже, и с той поры если и изменялось, то мало. Как-то так получалось, что несмотря на непосредственную близость к Третьему управлению, а может, именно благодаря этой близости, «Веселая рыбка» и жила, и процветала.
Здесь было тихо.
Для бара.
Ни тебе певичек, ни музыкальных автоматов, из развлечений – пара бильярдных столов, давно уже утративших исходную зелень, да колода засаленных карт, которую можно было одолжить у бармена. Поговаривали, что одно время в подвалах и казино имелось, но его сам хозяин закрыл, ибо доставляло оно немалое беспокойство.
В «Рыбку» заглядывали те, кто хотел напиться, просто и без изысков.
И местная атмосфера к тому располагала донельзя. Низкие потолки, серые скучные стены с серыми же снимками старого города. Запах табака и алкоголя, который здесь, отдавая дань нынешним веяниям, подавали в пузатых кривобоких чайниках.
«Рыбка» уважала закон. Полиция… у полицейских тоже случались дрянные дни.
– Пей. – Мэйнфорд поднял чашку. – За упокой души ее…
Джонни выпил одним глотком и поморщился. Не привык к подобному? Местный алкоголь и в лучшие времена имел сомнительное происхождение. Ныне же и вовсе… с другой стороны, что еще ждать от политиканов… восемнадцатая поправка… здоровье населения… ага, так и пошло вверх, это самое здоровье.
Мэйнфорд опрокинул чашку одним махом и зажмурился.
Ядреный.
А из закусок здесь – яичница с беконом и жареный хлеб. Хотя, следовало признать, яичницу готовили отменно. Наловчились за столько-то лет.
– Пей еще и слушай. – Лучше было бы, конечно, показать пареньку, что в квартире записали, но техников поблизости не имелось, а пить в Управлении – дело дурное.
Поэтому Мэйнфорд просто перескажет, как сумеет.
Он и говорил.
А Джонни слушал. Ковырял яичницу, которую подали прямо на чугунной сковороде. Та, судя по виду, была ровесницей «Рыбки», заросла снаружи угольной коркой, пропиталась запахом жира и острой приправы, которую местный повар сам делал, а из чего – лучше не спрашивать.
– Значит… значит, она меня не любила. – Джонни ел, вряд ли понимая, что делает. И пил. И не пьянел, и это не было хорошо. – Ну да… вам, наверное, смешно.
– Нет.
– Хорошо… я… б-боюсь быть смешным. А тут… она меня не любила, – теперь это было не вопросом, а утверждением. – Она… она п-правда сама ко мне… я бы никогда… она такая красивая… и состоятельная… я только-только в Управление п-пришел. Случайно п-познакомились. Мне казалось, что случайно… она свой платок забыла… такой…
Джонни нарисовал в воздухе что-то квадратное.
– Шелковый… и я д-догнал. Вернул… и н-не знаю, как решился п-пригласить. Она согласилась… мы начали встречаться. А выходит, что ей м-меня… п-просто м-меня…
– Отдали, – подсказал Мэйнфорд.
В голове слегка гудело.
– Д-да… отдали… н-но не п-пойму, зачем?
Этого Мэйнфорд и сам не понимал. Разве что… Джонни был своим в Управлении и доступ имел ко всем делам, что архивным, что нынешним. Но… слишком сложная интрига. Да и переписывала Синтия отнюдь не полицейские заключения, а опыты Джонни.
– Д-да… – Джонни сам налил себе и выпил, уже не морщась. – Это имеет смысл, если кто-то п-пытается п-повторить работу. Но все раскладки не п-полны… я лишь заметки делал. Они, конечно, интересны, н-но…
– Не настолько.
– Д-да… и если ему нужна моя работа, то п-почему Синтия настаивала, чтобы я ее б-бросил? В этом нет логики.
– Нет.
Второй чайник пошел легче. И в голове наступила если не определенная ясность, то во всяком случае покой.
– Я п-про д-другое хотел п-поговорить. – Чем больше Джонни выпивал, тем сильнее заикался, но при том речь его оставалась ясной. – Т-те б-бумаги, которые ты дал… их уб-били.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу