Мимолетное прикосновение.
И кожа его холодна.
Отвратительна.
И Тельма отпрянула, инстинктивно, желая лишь поскорее оказаться как можно дальше от… от него, кем бы он ни был.
Не человек.
Кто-то похожий… кто-то притворившийся человеком… он же, точно не желая расставаться с Тельмой, придержал ее за локоть, не позволив упасть.
– Прошу меня простить. – От звука его голоса к горлу подкатил тугой ком. И Тельма стиснула зубы. Она выдержит. Столько всего выдержала. – Я порой бываю так неловок…
В бледных глазах его, почти бесцветных или даже скорее синевато-бесцветных, цвета старого льда, Тельме привиделась насмешка.
– Ничего. – Она сумела выдавить это слово и остаться на месте.
Нет. Хватит.
Тельма не позволит себя запугать. Видела она вещи пострашнее этих глаз. И подавшись вперед, она заставила себя смотреть.
Превозмогая тошноту.
И панику.
И… и чем дольше вглядывалась в это лицо, тем легче становилось. Обыкновенное, пожалуй. Некрасивое. Негармоничное, но все одно привлекательное. Чем?
Брови светлые, почти белые. И кожа белая. И волосы, которые он, вопреки обычаю целителей, не стрижет, но напротив, отрастил и в косу заплетает. А главное, что плетение это знакомо… определенно, знакомо… вот только где Тельма его видела?
– Простите. – Он улыбнулся, осторожно, не показывая зубов, и Тельма отметила несуразность этой улыбки. – Мы раньше не встречались?
– Нет.
Она бы запомнила человека, чей вид способен был вогнать ее в панику.
– Да… пожалуй… – Он все же убрал руку.
И убрался из комнаты.
– Ну? – Рык Мэйнфорда заставил очнуться, стер остатки страха. – И что это было?
Злится? Определенно. Сила вон готова выплеснуться, а этого допустить никак нельзя. Сотрет все, что тут есть. Если тут, конечно, хоть что-то да есть.
– Не знаю. – Она обняла себя. Кажется, ее колотило. – Он… он меня пугает.
– Чем? – Мэйнфорд успокаивался столь же моментально, как и вспыхивал.
– Не знаю. Просто… о чем он говорил? Прости, но… я, кажется, все пропустила. Раньше со мной такого не случалось. Я… исправлюсь.
– Куда ж ты денешься, – проворчал Мэйнфорд и, к счастью, оставил Тельму в покое. – Джонни, ты как?
– Она не сама. – Джонни встал на колени у кровати. – Она ведь не могла сама, да?
И вопрос его прозвучал столь жалобно, что у Тельмы появилось преогромное желание обнять этого паренька, который был ненамного старше ее.
– А мы это сейчас выясним… Тельма?
Она кивнула.
Работа поможет. Спасет. Спрячет. Только, прежде чем шагнуть за грань чужих воспоминаний, Тельма тщательно вытерла руку. След чужого прикосновения жег кожу.
…комната.
…и хлопнувшая дверь, на которой Синтия выместила свое раздражение. Плюшевый медведь, сброшенный с кровати.
Телефон.
Этот – новейшей модели, с изящным резным диском, который проворачивается легко, мизинчиком.
– Привет, это я… конечно, ты занят! Ты всегда слишком занят для меня! – Она разрыдалась и слезы были крупными, что горох. – Вы все… только пользуетесь… вот увидишь… все вы увидите…
Синтия прижала трубку к груди.
– Нет, нет… и не отговаривай меня! Жизнь окончена! Я не могу вот так… без него…
Последние слова она воскликнула, воздев руку к потолку, и грозди кристаллов, с лент свисающих, зазвенели.
– Он отверг меня… и я не желаю больше жить!
Синтия швырнула трубку на рычаг и упала на кровать. Она лежала так, глядя в потолок, минут пять. Потом встала, подошла к зеркалу, поправила несколько растрепавшуюся прическу. Присев на розовый пуфик, Синтия подвинула пудреницу. Несколько секунд она сосредоточенно разглядывала свое отражение в зеркале, затем коснулась пуховкой щек и шеи. Подправила линию бровей. Освежила помаду.
Заключительным штрихом стали духи.
Капля на запястье, капля на шею.
Удовлетворенно кивнув, Синтия вытащила из ящичка упаковку таблеток. Вновь посмотрела на часы… и высыпала таблетки на столик. Отсчитала дюжину.
Глотала по одной, не разжевывая.
Запивала водой из графина.
Упаковку с остатками лекарства она бросила под кровать.
Встала.
Покачнулась. Нахмурилась… и вновь посмотрела на часы.
К кровати Синтия шла шатаясь. Держаться на ногах ей явно было сложно, но она держалась. И дошла. И рухнула навзничь, раскинув руки. Так и замерла…
…пауза длилась.
Пять минут.
Десять. Тельма могла бы разрезать, выкинуть ненужное время, но она отчаянно боялась пропустить что-либо важное.
Пятнадцать.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу