Олег Бондарев - Жажда

Смирнов нетерпеливо рванулся вперёд, но дежурный выставил левую руку, останавливая арестанта, а правой машинально взялся за дубинку.

– Полегче!

– Что?

В отличие от напарника, Гамбулов инструкцию слушал внимательно, знал, что для Смирнова всё вокруг в диковинку, поэтому бить арестованного не стал – на первый раз, – а просто объяснил:

– Избегайте резких движений. Иначе будет плохо. Понятно?

– Да. – Смирнов дёрнул щекой. – Да.

– Руки держите за спиной.

Арестант судорожно вздохнул, но подчинился. Гамбулов отступил в сторону, позволив Филину выйти из камеры, после чего указал:

– Лицом к стене.

Дождался исполнения, закрыл и запер дверь камеры.

– Побеги у вас были? – поинтересовался Смирнов, не отрываясь, впрочем, от стены.

– За побег у нас карцер положен, – усмехнулся Гамбулов. – Так что не советую.

– Вы серьёзно?

– Ну, ещё дубинкой по почкам.

– Это аргумент.

– Согласен.

Игорь велел арестованному повернуться и направил его по коридору.

И подумал, что никогда бы не принял Смирнова за маньяка: самый обыкновенный с виду мужик под сорок, роста чуть выше среднего и без выдающейся мускулатуры. Впрочем, если вдуматься, маньяки так и выглядят, взять того же Чикатило, выпускника филфака. Бугаи под два метра ростом отчего-то куда реже сходят с ума. Хотя, может, так просто кажется?

– Пришли, – сказал Гамбулов, когда Смирнов поравнялся с дверью туалета. – Входите, я следом.

Андрей оглянулся и недоумённо уточнил:

– Со мной?

– А вы думали, я одного вас туда пущу? Давайте, гражданин Смирнов, не тратьте попусту моё время – ночь на дворе.

Андрей скрипнул зубами, резко распахнул дверь и скрылся внутри. Дежурный последовал за ним.

Некоторое время спустя дверь открылась вновь, и наружу вышел абсолютно бесстрастный Смирнов, которому, похоже, хватило одного похода в туалет, чтобы целиком и полностью примириться с участью арестанта. Следом за маньяком шагал хмурый Гамбулов. Возвращаясь, они не перекинулись и парой слов. Смирнов молча вошёл в камеру, дежурный молча закрыл за ним дверь и вернулся на стул, который стоял по левую руку от спящего напарника. Емельянов, услышав шаги, заворочался, приоткрыл один глаз и осуждающе посмотрел на товарища.

– Чего шумишь, спать не даёшь… – хрипло и фактически без интонаций осведомился дежурный.

– Я не нарочно, Вась, – буркнул Гамбулов, сверля взглядом дверь камеры.

– Нарочно, не нарочно… – проворчал Емельянов. – Чего там этот… хмырь хотел?

– Чтоб я его в туалет проводил, – нехотя ответил Гамбулов.

– Вот гад… Я б вообще таким гадам, как он, отрезал бы там… всё…

К концу предложения он уже храпел.

…Утро выдалось туманным и сырым. Выйдя из управления, Гамбулов зябко поёжился, застегнул до конца молнию куртки и поднял воротник.

– Бр-рр.

– Дубак сегодня не слабый, ёлки-палки, – заметил Емельянов, который буквально следовал за напарником по пятам. – Зима близко, ага.

– Октябрь только, – напомнил Гамбулов.

– Самое время начинать.

– Ну, может… – Гамбулов поморщился.

– Ты на машине? – Емельянов вытянул шею, надеясь разглядеть среди прочих автомобилей «жигулёнок» напарника.

– Да, – нехотя кивнул тот.

– Подбросишь до дома?

Пауза.

– Я спешу, Вась.

– Слушай, ну хоть до креста Нансена и Будёновского, – заканючил Емельянов. – Погода сам видишь – ужас, на остановке, прикинь, стоять, а?

Ветер действительно был зябким, да к тому же с холодной водяной пылью… Ещё одна пауза, чуть длинней предыдущей.

– Ладно, садись. Но только до креста, не дальше.

– Договорились!

Они забрались в зелёную «семёрку», Василий тут же уткнулся в любимую мобилу и принялся строчить новое сообщение ненаглядной малолетке, Игорь же фыркнул, завёл мотор и, снявшись с ручника, выехал за ворота управления.

Они катили по улицам Ростова, нарочно избегая центральных проспектов – уж очень велик был риск угодить в обязательную утреннюю пробку. «Семёрка» ехала плохо, видно было, что мотор не прогрелся как следует, но Гамбулов спешил. Так спешил, что один раз слишком круто вошёл в поворот, Емельянов стукнулся головой о стекло и, охнув от боли, с укором посмотрел на товарища. Игорь сделал вид, что не заметил красноречивый взгляд приятеля, и Василий, пробурчав что-то себе под нос, вновь склонился над телефоном.

Большую Садовую проскочили на мигающий жёлтый и едва не столкнулись с таким же торопыгой на «Опеле», который чудом не въехал в правый бок «семёрки».