Михаил Балыш - Остров, на котором жить. Часть первая

Несмотря на все преимущества моей сегодняшней жизни, со мной происходило нечто странное, даже пугающее. Я начал сомневаться. Всё чаще я задумывался о целесообразности наших действий.

«Только шесть месяцев своей жизни я чувствую себя полезным. Не так давно я понял, к чему я стремлюсь и что меня вдохновляет. Что же меня терзает? Что заставляет задуматься о правильности происходящего? Почему, как и в прошлой жизни, я испытываю тоску и сожаление. Может быть, мой дребезжащий при каждом шаге холодец в башке и вовсе не способен подчиняться каким-либо социальным моделям? Может быть, я просто не способен принять данную судьбой возможность себя реализовать, может быть, я не достоин подарка, который мне так щедро предоставила жизнь. Я неправильный. В нашем городском филиале работают пятьдесят три мне подобных, и каждый из них доволен и благодарен за то, что он способен пережить. Почему я снова, как и прежде колеблюсь меж признательностью и осуждением? Словно инвалид, благодарный, но неудовлетворённый. Что заставляет меня сомневаться в правильности наших общих мотивов?».

Приближающегося ко мне Виктора Сероверова я заметил уже минут десять назад. Ореол «Таланта» вокруг него был настолько ярок, что даже обычные люди ощущали какие-то энергетические изменения, находясь рядом с ним. В свою очередь моя аура была настолько скудной, что, порой, мои сослуживцы проверяли меня досконально, перед тем как осуществить контакт. Меня это задевало, ведь я не был худшим из всех. Витька нарочито начал беседу с кодовых слов, шутливо, демонстрируя шаблонное чувство юмора, пытаясь задеть меня за живое.

– Луна благоволит, – явно нарочно сказал он подходя.

– А день освобождает, – ответил я, незаметно приподнимая камень у него на пути, учитывая траекторию его движения, через мгновение он должен был споткнуться.

Мы с Виктором Кузнецовым начали тесно общаться с момента моей инициации, в связи с тем, что наши патрульные зоны тесно соприкасались. И в этой связи он прекрасно знал, что от меня можно ожидать, ведь уже неоднократно мы оба были жертвами подобных шутливых выходок со стороны друг друга. Легко перепрыгнув через булыжник, он двинулся дальше ко мне на встречу.

– Как всегда кислый? – поинтересовался Витька. Он знал о моих сомнениях, но не считал это причиной для переживания. Примерно раз в полмесяца мой мозг начинал сбоить, каждый раз груда противоречивых мыслей обрушивалась именно на Виктора и каждый раз он с юмором встречал мою шизофрению.

– Витёк, а не поведаешь ли ты мне, возникали ли у тебя ощущения какой-то фальшивости всего того, что с нами происходит? – спросил я. Уж не в первый раз я обращаюсь с подобными вопросами к моему соседу, каждый раз в надежде услышать что-нибудь что могло бы заставить меня окончательно обрести веру в значимость происходящего. Витька был опытным Пасущим, состоявшим на службе уже более трёх лет и, за счёт более глубоких познаний в нашем деле порой мог забросать меня достаточно весомыми аргументами в пользу нашего сообщества, но увы, необъяснимая тоска возвращалась, с каждым разом всё скорее. Я не унимался, продолжая уж давно начатый диалог: – Вот посуди автономно друг мой. Попутчик говорил нам что институт «Арментарии» это – конечная стадия эволюции человека, но я всё никак не пойму, почему же мы прячемся в подворотнях и отпугиваем карманников? Мы втихаря убираем мусор, делая всё возможное, чтобы соседствующие с ним нечистоты того же уровня ничегошеньки не заприметили и продолжали действовать в рамках собственного суждения мироздания, где им дозволено всё. Наши действия. Невзирая на потенциал, являются точечными, в то время, как самое время сделать их глобальным явлением.

– Боря, я бы с невероятным удовольствием проигнорировал твою реплику, но знаю, что ты не успокоишься, – он тяжело вздохнул и продолжил. – Слушай меня внимательно, во мне ещё теплится надежда, что до тебя когда-нибудь дойдёт: «Арментарии» есть существа подобные людям, но превосходящие их в ментальном совершенстве. Подобно процессу взросления, когда юноша перестаёт быть ребёнком, а мужчина перестаёт быть тинэйджером, мы перестаём быть людьми. Любой «Пасущий», со временем осознаёт свою силу и возможности. Вместе с ними он осознаёт чувство ответственности перед человечеством, не способным самостоятельно защитить себя. Спасая от гибели развитых и перспективных особей, мы способствуем дальнейшему развитию цивилизации. Устраняя дивиативный генофонд, мы снижаем вероятность появления в обществе нездорового поколения. Мы могли бы называть себя «Пастыри», но ввиду библейского значения этого слова, и грубости нашей методики, мы нарекли себя «Арментарии». – Витя вопросительно глянул на меня – есть вопросы?