Николай Грошев - Нортумес. Начало

– Так. – Штык намочил руки, и стёр пыль со стекла. Сначала стирал быстро, потом всё медленнее. И, наконец, застыл как изваяние – про красные свои глаза забыл вовсе. На руку пялился, которой пыль стирал. Дело в том, что она изменилась, рука его. Он прекрасно помнил свои руки – худые, жилистые, иссохшие от регулярных приемов наркотиков разной степени тяжести и вечного недоедания. А ладонь, на которую он сейчас смотрит – крепкая, даже толстая, пальцы ровные, сильные…, ногти надо бы подстричь, в этом месяце вроде не стриг ещё. Всё равно что-то длинные они сильно, наверное, в организме кальция шибко много. Тут вроде всё понятно. Никакой мистики.

Глянул повыше, на запястье. Глаза полезли из орбит – запястье мускулистое, мощное. Как в армии когда был. Сжал кулак, выше глянул – мышцы. Крепкие сильные, без гипертрофии свойственной качкам, но и не вчерашние худые верёвки под нездоровой, какой-то серой кожей. Кстати, и кожа теперь ровного кремового цвета. Как будто снова на границе загорел.

Штык содрал майку, стекло полностью вытер. Посмотрелся и ахнул – ещё и лучше чем в армии было! Идеальная мускулатура, словно с обложки модного журнала!

– Аххуеть. – Выдавил он и в этот момент желудок опять заурчал, внутренности свело болью.

Так сильно есть он не хотел, наверное, лет уже десять. Пожалуй, если подумать…, твою ж ты в костыль через колоду! Он только подумал и тут же вспомнил что хотел, да ярко в деталях! Штык повторил уже сказанное слово и вновь обратился к воспоминаниям – тогда в часть привезли очень мало еды. Толи кто-то что-то напутал, толи ещё что случилось, но вечером еды на всех не хватило. Деды забрали почти всё, оставив салагам по краюшке хлеба. Кто-то попытался возмутиться, но его бить стали так, что он потом умер. Домой уехал, естественно, с «сердечной недостаточностью». От которой, надо полагать, у него и челюсть на бок съехала и рука сломалась – левая, а сердце слева, всё связано как бы. Бывают такие вот особо ужасные приступы недостаточности, которые мистическим образом ломают кости и заставляют организм самопроизвольно создавать на теле синяки.

Так вот, их на пост поставили. И даже собаку дали. Пограничники всё-таки. Деды забухали в тот день, так что собаку всучили персонально им. Штык, на пару с другом, когда их не сменили (сержант забыл отправить смену), Шарика съели. Вкусный был, тот конкретный друг человека…

К чему все эти воспоминания? Возле дома тут стая бродячих псов обитает, есть там одна рыжая псина, здоровенная. Реальный барашек. Главное не вспоминать, что этот барашек, раньше имел привычку пронзительно гавкать.

Ну а что? С голодухи загибаться что ли? Хм, а что если к Костяну, корешу давнему? Может, не откажет, супу хоть плеснёт…, блин, он на работе сейчас по любому. А если к жене его? Ага, Костян потом живьём зароет. Образно конечно, но и так контакт никакой, будет потерян вовсе. А в жизни случаи, когда есть нечего, совсем не редкость. Нет, жену Костяна, решительно нельзя. А если зайдёт в дом, обязательно попытается её того, что нельзя. Ну – природа такая, ничего тут не поделаешь.

Штык нацепил майку, одел ветровку, пятку почесать не забыл – там, кстати, дырка удобная образовалась, можно почесаться, не снимая носка. И как вовремя ногти не стриженые пригодились! Пятку-то просто пальцем не почешешь, тут когти нужны, реальные. Или что-нибудь металлическое.

Собаки! Слышно как на улице тявкают. Значит, возле помойки крутятся. Надо поспешить, пока не сбежали. Штык осмотрелся в квартире в поисках чего-нибудь, чем можно убить или хотя бы оглушить собаку. Ничего подходящего не нашлось ни в туалете, ни в зале. Даже на кухне пусто…, а чего так пусто-то? А, так он всё продал месяца три назад – на порошок не хватало. А, хрен с ним. На улице штакетину какую найдёт и айда, охотиться на мохнатую антилопу городских джунглей.

Штык подошёл к своей вечно открытой двери и, уж было, почти толкнул её. К сожалению, за дверью кто-то его ждал. Этот кто-то её и открыл.

– Что за… – Штык едва не упал, толкнув чистый (весьма условно чистый) воздух. И тут же получил под дых, тяжеленным кулаком. Через весь коридор бросило на пол. Штык согнулся, ловя ртом воздух, глаза выпучил…

Только не потому, что задохнулся от удара. Парень пребывал в состоянии глубокого шока. Проблема в том, что он не задыхался вообще никак. И мгновенная боль в солнечном сплетении, так же мгновенно и прошла. Ему в пузо двинул кабан под два метра, а он в полном порядке!

Здоровенная лапища подхватила Штыка за шиворот и поволокла его в зал. Он как-то не мог даже сопротивляться – шок никак не отпускал. В квартиру тем временем входили ещё двое людей, с лицами Аль Пачино в юности. Морщатся оба, рожи недовольные. Интерьер им видать не понравился…, а кто они вообще такие?