Андрей Павленко - Ожидание заката

– Тридцати миллионов – облизнув губы, криво улыбнулся китаец.

– Совершенно верно. Это для начала. – мужчина доставал слитки и передавал их сидящим. Сумку с последним слитком он протянул сидящей рядом женщине. Та удивленно приподняла бровь идеальной формы, и разобравшись, кивнула.

– Итак, если вы примите предложение, в течении десяти дней, считая от завтрашнего дня, посредник должен услышать одно слово: «да». Отсутствие ответа будет расценено как отказ. Тем, кто предложение примет, сразу по получении груза – мужчина указал на слитки, лежавшие перед слушателями, – будет сообщено о следующей встрече. Это понятно?

Сидящие снова кивнули.

– Теперь к делу.

* * *

Подождав, когда последний из посетителей покинет помещение, мужчина некоторое время прислушивался к шуму удаляющихся шагов, затем достал планшет и с размаху бросил на пол. Несколько мощных ударов металлической ножкой стула снизили вероятность восстановления информации до нуля.

Он достал из кармана документы. Щелкнул зажигалкой, подождал, пока паспорт разгорится, аккуратно положил его на пол и сверху домиком пристроил остальное. Огонь медленно обнял пластик удостоверений и постепенно проглотил. Подождав, когда документы догорят полностью, мужчина пошевелил пепел носком ботинка.

Он прошелся по комнате. Ничто не говорило о том, что совсем недавно здесь кто-то был. Лишь на самой грани обоняния слабый аромат женских духов, но, если оставить дверь открытой, застарелые запахи хлорки и сырости убьют его вернее, чем капля никотина – лошадь.

Нет, следов присутствия, если не считать изуродованный планшет на полу, не наблюдалось. Впрочем, какое это имеет значение! Мужчина почувствовал, что он остался один по-настоящему – автомобили покинули территорию.

Он выбрался из подвала наружу.

Выйдя из дома, мужчина повернул направо, в сторону, противоположную направлению, откуда приехали гости.

Ночь была очень светлой. К вечеру хмурилось, но сейчас в небе ярко горела луна в обрамлении сияющих звезд. Пройдя наискось через территорию дома отдыха, и миновав остатки забора, мужчина пошел по тропинке, петляющей между деревьями.

Достав из кармана телефон, мужчина, не глядя, несколько раз подряд нажал одну и ту же клавишу. «Все в порядке», – произнес он, дождавшись вызова и небрежно опустил аппарат в карман.

Он не спеша шел, глубоко вдыхая свежий воздух. Ночь по праву могла называться волшебной. Первое волшебство в этом году. Здесь, вдали от городского транспорта, шума и пыли, весенний лес жил своей жизнью. Стрекот сверчков, свежий аромат трав и ночной ветерок превращали скопление деревьев в невиданное сказочное существо. Впрочем, мужчина не обращал на это внимание. Из всей окружающей его романтики он различал только звук своих шагов.

Тропинка раздваивалась. Налево – к реке, направо – к поселку. Дойдя до развилки, мужчина повернул налево, недовольно поморщившись, когда свисающие ветки, коснувшись шеи, оцарапали кожу.

Через какое-то время он вышел на открытое место. В паре шагов тропинка оканчивалась обрывом, и в нескольких метрах внизу чуть подрагивало темное зеркало реки, рисуя на своей поверхности лунную дорожку.

Мужчина достал телефон из кармана, задумчиво посмотрел на него, затем с хрустом смял аппарат в кулаке. После чего туфлей смел упавшие обломки вниз и посмотрел на часы. Узорчатый круг «Ролекса» подсвечивали фосфорические цифры, но благодаря луне все было прекрасно видно. Одиннадцать пятьдесят две. Почти полночь. Он достал из кармана пистолет. Снял предохранитель и передернул затвор.

Став на краю обрыва, мужчина осмотрелся по сторонам и аккуратно выстрелил себе в голову.

I

Кем-то верно подмечено, когда индивидуум достигает определенной ступени развития, неважно в каком направлении, его имя меняется. Если сейчас ты Вован, значит, раньше был просто Вовкой, а когда выше поднимешься – будешь Владимиром, или скажем, Владим Иванычем. Только не все поднимаются-то. Чаще получается что на месте остаются, а то и вовсе назад падают. Если кто-то рассказывает, что сам из низов поднялся – плюнуть ему в рожу, чтоб не гнал. Это если по-трезвому. По пьяни-то, кто баек не травит!

Ну, конечно, оно и от человека самого зависит, и от окружения. Вон, например, Борька и Валька Осокины. Оба из хорошей семьи, батя – был главный инженер комбината, мать – там же, в планово-экономическом. Оба институты покончали, обоих на работу устроили. И что? Комбинат потихоньку хиреть начал, заказов нету, производство останавливается, люди стонут. Борька, старший, тот поработал, поработал – а толку-то? Плюнул и рассчитался.