Эльвира Смелик - Магия в наследство

Ага, не все. Павел прямо с лестничной площадки сообщил:

– Пойду, парня домой отвезу, – и закрыл дверь. С наружной стороны.

– Проходи, – пригласил Ричард. Или позвал? Непривычно тихий, сдержанный.

Алика прошла, остановилась у входа.

Квартирка совсем маленькая. В комнате диван, кресло и журнальный столик. Ноги класть.

– Не знаешь, я ничего такого не натворил, пока был… – Ричард умолк, не договорив, опустился в кресло, уставился в пол.

– Скорее всего, нет, – ответила Алика. – Иначе бы слухи по городу поползли, а я ничего особенного не слышала. – Вздохнула сочувственно: – Неужели ты совсем ничего не помнишь?

– Не знаю, – Ричард сдвинул брови. – Крыша реально ехала. Не могу разобрать, что было на самом деле, а что казалось. И сейчас ещё не могу привыкнуть. Словно сам себе чужой.

Алика присела на диван.

– Как тебя угораздило-то?

– Тоже не знаю точно, – признался Ричард. – Вроде бы чем-то опоили.

– Кто?

– Ну… – не торопился с ответом. Да и не надо.

– Поняла. Можешь не продолжать.

Ричард наклонил голову, потёр лоб.

Да, да, да. Банально до идиотизма. Алике не обязательно тактично прятать усмешку, Ричард и сам в курсе.

Кто-то отлично знал, как его легче всего достать, на что он клюнет непременно. И без разницы, что пить в столь приятной и многообещающей компании.

В какой-то момент стало до предела легко и беззаботно. Мир медленно плыл перед глазами, радостный, возбуждённый, словно катался на карусели. И мысли плыли. Похожие на сладкий сироп: вязкие, липкие, бестолковые. А она просила показать, как Ричард превращается в собаку. Почти умоляла, трогательно сложив руки на груди, клялась, что не расскажет никому. А его даже ни капли не встревожило: откуда она знает?

Он же ничего такого не говорил. Или уже успел ляпнуть самодовольно, но совсем не помнил, когда?

Да какая разница? Если ей так нравятся огромные собачки, почему бы и нет? Белого все больше любят. Хотя сейчас-то он чёрный. Как ночь.

Однажды Алика чуть ни прибила Ричарда, когда тот выходил, обернувшись, из тёмной комнаты, а она видела только горящие глаза. Тьму с глазами.

А! Пусть и эта посмотрит.

Она не умилилась, не восхитилась и даже не удивилась. Истошно завизжала. Лицо перекосилось от ужаса. Ричард не успел понять, почему, отключился.

Очнулся в лесу, на подмёрзшей за ночь земле, но холода не чувствовал. И сам себя не чувствовал. Тело чужое, неуправляемое. Что с ним делать?

Даже как ходить, толком не знал. То опускался на четвереньки, то поднимался на две ноги. Да это и не ноги вовсе, и не руки. Даже не лапы. Именно – конечности. Пальцы почти как у человека, когти как у зверя, но не собачьи. Какие-то неимоверно длинные и острые, словно ножи. Рыхлили землю, на всём оставляли после себя глубокие тонкие царапины.

Долго не мог с ними совладать. Застревал, цеплялся, падал. Лицом в землю. Хотя какое там лицо? Перед глазами маячила чёрная вытянутая морда. И зубы щёлкали, аж самому слышно.

Сознание не хотело помогать телу, словно был пьян или спал. По крайней мере, человеческое сознание. Легко забывал, что случалось всего минуту назад. Мир воспринимался не в плавном продолжении, а отдельными фрагментами. То звук, то запах, то картинка, то странный привкус во рту. Даже думать не хочется о том, что он там ел.

Людей, кажется, не встречал. Хорошо, что не встречал. Или наткнулся однажды. Вроде бы. Когда ещё с трудом управлялся с тем, что было вместо рук и ног.

Мерзкий, шибающий в нос запах, потом крики, треск, топот. А он даже разглядеть не сумел, какие и сколько, только понимал, что люди.

Догонять не пытался, не получилось бы. Ещё и сам поторопился убраться подальше. И больше ни единого человека на пути. А может, и попадались, только он уже не различал, люди это или животные.

Стало без разницы. Совершенно. Кто-то живой, а значит…

Нет, не мог он до такой степени… Или мог?

Ещё день-два и бросался бы на всех подряд. Как раз с новым телом более-менее освоился, приспособился, пусть ещё и не привык окончательно. Но передвигался уже достаточно быстро и ловко. Вон как Павла удачно сшиб. Или получилось потому, что в тот момент сознание отчасти прояснилось? Из-за запаха, хорошо знакомого запаха, который без труда выделил бы из миллиона.

Поймал его и застыл ошарашенно, и пошёл по нему, сначала почти не понимая, зачем. Но не мог противиться зову. Не потому что жрать безумно хотелось. Из-за другого, совсем из-за другого.

Желал вернуть себя прежнего, настоящего. Только не знал, каким должен быть и кем. Но она напомнила.