Артур Ширази - Светом двух миров

Поднявшись на свой этаж в общежитии, он толкнул всё ещё незапертую дверь комнаты. Телевизор работал. Коля, наискось расплывшись в кресле, спал.

Семён оглядел комнату. Ничего ценного: стол, шкаф, кровать и кресло перед телевизором. Во всю стену – книжные полки. Вроде, в какой-то фантастической книге он читал про людей с крыльями, которые когда-то жили на земле, но двуногие люди с поверхности их просто всех перебили. Потому что те могли летать и видеть дальше их. Завидовали, наверное.

Семён залез в шкаф и, достав старый вместительный рюкзак, набил его своими вещами. Вытянул из под матраца пакет с деньгами и документами. Потом закинул рюкзак за плечо, выключил телевизор и вышел из комнаты, не запирая дверь.

Ему теперь в общаге абсолютно не хотелось быть. Теперь он шёл на окраину своего района, где прямыми рядами располагались гаражные кооперативы, в одном из старых боксов которых была оборудована мастерская по изготовлению мебели, где работал Семён. Он делил этот маленький бизнес со своим одноклассником Витькой. На самом деле, это Витька был бизнесменом. Он предложил Семёну идею. Он нашёл гараж, поставил станок и крутился теперь на снабжении, одновременно подкидывая заказы и контролируя продажи. Семён же целыми днями возился с деревом и ламинатом в гараже. На жизнь хватало, и ладно.

За годы гараж превратился в уютный угол: на самодельных антресолях расположилась небольшая офисная комнатка, где помимо всего прочего стоял мягкий удобный диван и кухонный гарнитур. Даже тут книжная полка была полна пухлыми и тощими томами, – книги, которые читались в перерывах и вечерами и никак не хотели покидать гараж. Электричество, плита на баллонном газу, холодильник. Проблема была лишь с водой. Питьевую надо было приносить, а чтобы помыться – текла в ста метрах от гаража в виде широкой извилистой реки. И зимой, и летом Семёну не проблема было притащить на себе пару ведер. А в тёплый сезон так и вовсе купаться в реке.

Теперь же было лето в самом разгаре.

Так прошла целая неделя. В гараже жилось комфортно и достаточно изолированно, чтобы не попадаться на глаза опасных теперь людей. Семён запирался изнутри, раздевался, привязав к торсу широкой тесьмой своё крыло, чтобы не мешало, и без устали работал. Надо же было как-то жить дальше, пока так, как умел. Вечером, уже ближе к полуночи, когда летний день наконец-то затухал и темнело, он пробирался к реке, погружаясь в прохладную воду почти до носа, смывал с себя опилки и пот, а вместе с ними и усталость. После живой воды тело вибрировало внутренней силой и радостью. Возвращаясь тёмной тропкой в гараж, Семён забирался с ногами на диван, закрывал глаза и долго прислушивался к этим внутренним токам, пробегающим из глубины до самых кончиков плоти. Так проходил час, второй, третий. Казалось, что тело перешло на новое питание. Спалось всего пару часов в сутки, наедался он тарелкой гречки и душистой зеленью. И при этом – неизбывное ощущение легкости внутри.

Через неделю такой жизни он стал замечать, что левая лопатка его округлилась, кожа на ней натянулась и начала приятно зудеть. Что-то в глубине его плоти менялось: тянуло, гудело, жгло. Да-да, в совершенно разных местах вдруг нестерпимо обжигало и покалывало кожу. То на стопах, то на ладонях, но больше всего – в груди, искрил неведомый внутренний жар. Начиналось всегда неожиданно, и Семён останавливался, замирал перед этой, пробегающей по телу волной, прислушивался к ней. Проходило всё минут через пять. Само собой, без последствий. И Семён снова начинал работать.

А ещё, иногда ранними утрами, он, как и в первый раз, уединялся на соседних горных хребтах, откуда взгляд улетал вдаль. Здесь белоснежное крыло за правым плечом само собой расправлялось и радостно ловило ветер. И что-то щекотало на левой, ещё более вытягивающейся в сторону, лопатке. Семён бесцельно бродил, сидел на камнях, разглядывая город, что лежал где-то снизу. Отсюда, с вершин, – светлый и чистый. Без суеты и шума.

В душе Семёна был покой. Лишь иногда, и он это стал замечать, растущее на спине новое крыло ломило и стреляло острой болью, когда он позволял себе потерять тонкое внутреннее равновесие. Когда под ложечкой скребла нечистота, а сердце чего-то боялось и сжималось от малодушия. А ещё беспокойно метался ум, потерявшийся в своих же сомнениях.

При этом он уже как-то научился управлять собой и свыкся с новым своим положением. Пока оставался один. Но стоило событиям резко измениться, или кто-то из его прошлой жизни врывался в них, как тонкая внутренняя настройка сбивалась.