Наталья Герцен - Тайна Пушкинской улицы

Ночь обещала грозу. Ветер стих. На засыпающий город легла удушливая пелена, а со стороны Ильинских куполов появилась причудливая туча, похожая на свадебный торт, уходящий свечками в небо. С каждым мигом “свечей “становилось всё больше. Туча ширилась, темнела по краям, а внутри, скрытое от любопытных людских глаз, зрело необычного абрикосового цвета облако.

Кувшинки, жёлтые цветки детских забав, ещё с вечера прижав лепестки один к другому, теперь клонились к земле.

Наблюдатель видел во всём этом предостережение, и силился поскорей найти основательную крышу над головой, что была бы не под силу самому неистовому урагану.

– Молодец, Ян, – похвалил дед вернувшегося мальчугана. – Как всё прошло?

– Весело, – отозвался пострелец.

Анита смотрела в горящие глаза ребёнка и улыбалась.

Перед ней, сжимая в дрожащих руках перьевую ручку, сидела девушка, старательно записывая на бумаге представление о собственном счастье. Когда страница закончилась, радужная девушка любезно перевернула лист.

Клиентка на миг смутилась, но, посмотрев с надеждой на седого, внушающего доверие господина, продолжила. Для окончательной формулировки хватило трёх минут.

– Всё. – Гостья подняла маленькие, глубоко посаженые глаза.

Их изменение стояло первым пунктом под красивым витиеватым вензелем.

Разглядывая посетительницу особняка, можно было отметить её стройную фигуру, мягкое движение рук, лёгкий поворот головы и едва скрытую порывистость. Последнее являлось неочевидным, но уловимым по мимике и манере располагаться на стуле. Шифоновая блуза, пожалуй, не отвечала позднему вечеру, так как девушка то и дело зябко передёргивала плечами.

– Э, как много, – отозвался Везун, беря листок в руки. – Поглядим, – лиловые глаза, вооружившись тонкими стёклышками очков, сосредоточились на ровном аккуратном почерке. – А что же для Вас, Оксана, основное во всём этом? – Очки переместились в руку. На клиентку воззрился хитрющий взгляд.

– Всё основное, – убедительно ответила девушка и, отметив сомнение сидящего перед ней человека, взялась обосновывать доводы. – Ни одна клиника не берётся изменять глаза, говорят – невозможно.

– Значит, отсутствие комплексов сделает Вас счастливой?

– Не совсем, – уклонилась Оксана. – Одно дополняет другое. Моё счастье – это любящий, любимый муж. Высокий, симпатичный, состоятельный, для которого я стану единственной во всём свете, и пусть нам всегда, всю жизнь сопутствуют удача и успех. Если же у меня будет муж, а комплекс останется, я просто не смогу сказать: “Всё. Вот я и счастлива”.

В действительно крошечных бисерках – глазах отразилась вся надежда на чудо. Они не мигая, смотрели на встающего седого человека, его удаляющуюся фигуру и где – то глубоко в душе начала рождение ненужная, солёная волна отчаянья.

– Хорошо, – развернулся Везун. – Анита, будь добра, отредактируй.

Оксана, ещё не веря в везение, повернула голову. Анютиковые глаза не отрываясь, глядели на деда. Со стороны по воздуху, навстречу девушке полетел листок.

Миг и новое, только что составленное счастье, сделав круг над столом, опустилось рядом подтверждением.

– Что здесь ещё? – саму себя спросила Анита. – Так. – Она немного помолчала, а затем привлекла внимание клиентки к написанному. – Вот, третий пункт. – Здесь Вам предстоит поработать самой.

Гостья склонилась над бумагой.

– Уверяю, это в Ваших силах, – продолжала Анита.

Маленькие глазки уткнулись в пол.

На испещрённом листе, помимо вышеперечисленного, красовалось “желание быть стройной”.

– Мы не исполняем желаний, – мягко, доверительно уточнила радужная девушка.

– Да, мы – не джины, – вставил Ян. Он увлечённо играл с разноцветными пузырями, выпуская их из трубки и ловя в ладонь. Те вылетали одновременно: жёлтый, розовый, голубой, зелёный, фиолетовый. И смысл игры был, видимо, в том, чтобы вернуть беглецов обратно.

Говоря откровенно, Оксана хотела схитрить. Обмануть саму себя. Красивая фигура требовала физических нагрузок и маниакального постоянства.

– Что же мне теперь делать? – занервничала клиентка.

– Просто вычеркните ненужное и оставьте главное.

Оксана взяла в руки протянутый ей карандаш, приступив к зачёркиванию каждого слова в отдельности. По мере того, как прямая жирная линия пересекала сочетания букв, те исчезали на глазах, не оставляя обычного для такого случая вдавленного следа.