Анна Морион - Одержимые сердца

– Да, да… Мы не покупаем глянцевые журналы, но, когда увидели на обложке твое имя, поспешили приобрести один. И, хочется отметить, что этот журнал – самый популярный в России. Ты преуспеваешь в своем деле, девочка, и мы оба считаем, что ты – очень талантливый фотограф, – тут же отозвалась миссис Морган.

– Спасибо… Мне очень приятно слышать это. – Я вдруг слегка сконфузилась.

Что? Мария Мрочек? Сконфужена? Кажется, в последний раз я испытывала подобную неловкость лет в двадцать. Но похвала Морганов была чем-то возвышенным: какая честь услышать эти слова от них – старомодных вампиров, которые все еще предпочитали замки более удобным новым современным виллам!

– Но все же, прошу тебя, будь осторожна: с каждым годом нам все труднее скрывать свое существование, ты же знаешь. Боюсь, что всемирная слава… – вдруг обеспокоенным тоном начал отец, но я перебила его:

– У меня все под контролем, папа, прошу, не волнуйся. Я знаю, когда нужно остановиться и уйти в тень.

– Да. Я не сомневаюсь в тебе, Мария. Ты – мудрая женщина, почти как твоя мать, – с улыбкой ответил на это отец.

– Предпочитаю считать себя девушкой, папа! – со смешком отозвалась я. – Я слишком молода, чтобы быть «мудрой женщиной»!

Все рассмеялись. Кроме Фредрика, конечно, – он просто улыбнулся, словно подтверждая мои слова. Он знает меня. Может, даже лучше, чем я сама.

– Привет, зять, – бросила ему я, почему-то не желая общаться с ним в данный момент.

Кажется, Фредрик был полон таких же чувств, так как не подал мне даже руки.

– Привет, Мария, – равнодушным тоном ответил он мне. – Как поживаешь?

– Моя жизнь приносит мне только радость, – с иронией ответила я.

Ложь. Отвратительная. Черная.

Моя жизнь была прекрасной. Но все рухнуло за один миг. Однако никто не должен об этом знать. Я сама должна забыть о том, что так мучает меня. Как это сделать?

– Я рад, – коротко ответил на это Фредрик.

Он тоже лжет. Ведь ему все равно, совершенно.

– Но где Седрик? Хочу сказать ему слова приветствия, – торопливо перевела я тему.

– Он в своей комнате. Сказал, что устал от толпы и нуждается в глотке одиночества, – ответила мне миссис Морган. Ее глаза вдруг странно сверкнули, а губы на миг пронзила горькая улыбка.

– Надеюсь, он не против, если я потревожу его, – тихо сказала я, подумав, что виной внезапного преображения миссис Морган были те самые неизвестные мне разногласия, заставившие Седрика уехать из замка. Но это их семья и их проблемы.

– Думаю, он не против… Седрик сидит там уже три часа. Скажи ему, что мы ждем его, – вдруг сказал мистер Морган. Его брови слегка нахмурились.

– Грегори… – тихо обратилась к нему супруга.

– Все в порядке. Не принимай это близко к сердцу: он никогда не любил быть среди гостей, – так же тихо отозвался мистер Морган.

– Я приведу его. Встретимся чуть позже! – бодрым тоном сообщила я и направилась в другой конец замка, где располагалась комната Седрика.

Громкий стук моих каблуков отражался от высоких каменных потолков, делая его еще громче и насыщенней. Каждый мой шаг был очередной секундой – секундой моей утраченной жизни. Но поведение Морганов-старших заставило меня задуматься: что же все-таки так отдалило Седрика от родителей? Они всегда были очень дружной семьей… Так странно. Бесполезно спрашивать у Маришки – эта ханжа всегда молчит, как рыба. Но я уверена – она знает. Может, она расскажет Мише, а та – мне? Хотя, прошло восемь лет, но эта тайна так и осталась тайной.

Я подошла к массивной деревянной двери, ведущей в комнату Седрика, и, без стука открыла ее.

– Ты никогда не стучишь в чужие двери, – услышала я красивый голос Седрика. Он стоял у окна, спиной ко мне. Наверно, думал о чем-то, а мой визит нарушил его одиночество. Одиночество, которое он так любит. Странный Седрик.

– Мы родственники, а значит, нам необязательно соблюдать эти церемонии! – весело отозвалась я и окинула взглядом его комнату.

Огромная. Темная. Угрюмая. Как она подходит этому отшельнику. Книги, камин, аскетическая атмосфера и минимум мебели. На окнах – тяжелые черные шторы, в этот раз распахнутые настежь. Тусклый свет хмурого пражского дня словно обнимал высокую красивую фигуру Седрика. Черные ботинки, черные джинсы. Черный пиджак. Уверена: черная рубашка и черный галстук.

– У тебя траур? – пошутила я, медленно направляясь к Седрику.

– Как ты догадлива, – ответил он, не оборачиваясь.

Его шутка показалась мне нисколько не смешной, но я решила продолжить эту игру.