Ашира Хаан - Еще одна темная половина

Когда он успел стать таким страшным? Я думала, дальше некуда.

– Я – часть тебя, любовь моя… – падает алой капелью на белое. – Это все было в тебе, а теперь и во мне.

Огненное и острое, ледяное и твердое, страшное и вожделенное – это он.

– Повернись!

Я выполняю приказ раньше, чем успеваю задуматься, что теперь я увижу, что позади меня никого нет и это будет страшнее всего, что произошло сегодня. Но…

Когда я успела сойти с ума?

Он здесь.

Мне кажется, что все, что только что было мутным – стало резким. Шум разделился на четкие звуки. Я могу различить каждый голос в баре за дверью туалета. Я слышу разницу в урчании двигателей машин, проезжающих мимо.

Глаза режет яркий свет. Если я сосредоточусь, то смогу пересчитать лапки паука в углу на потолке. Я вижу каждый волосок на своей руке. И они слишком резкие как перешарпленная картинка.

Все мои ощущения вернулись ко мне. Холод на коже – я стою тут совершенно голая. Жар между ног – не выдуманный. Влага на бедрах.

Страх.

Страх.

Страх.

Потому что я ощущаю себя так, будто палочкой чертила по песку звездочки и случайно вызвала дьявола.

Почему-то вспомнила, что американские сообщества за целомудрие зовут клитор devil's doorbell, дверной звонок дьявола.

Я позвонила, и он открыл.

Привет.

– Привет… – шепчут тонкие губы, алмазным блеском сверкают клыки.

Я судорожно вдыхаю.

Люций ухмыляется, проводит руками по моему телу, будто очерчивая границы нового поля для игры, стискивает пальцы на бедрах и резким движением сажает меня на столешницу с раковинами.

Разводит мои бедра в стороны и тут же вклинивается туда, прижимаясь грудью к моей груди.

– Скучала? – пальцы зарываются в мои волосы, фиксируя голову, губы касаются уголка моих губ. – Ждала?

Я касаюсь ладонями его плеч в тонкой белой рубашке. Кажется, она похожа на ту, в которой он ходил убивать Маэстро. Или он вообще был без рубашки? Я не помню. Я не могу проверить, галлюцинация он или реальный.

Его ладонь сжимает мою грудь, сильно, до боли, до сладкой боли принадлежности кому-то сильному, пока пальцы другой руки гладят меня по лицу так нежно и щемяще, что я почти плачу.

Я все еще задыхаюсь, никак не могу восстановить дыхание, и Люций не дает мне это сделать. Пока я смотрю ему в глаза, его пальцы касаются острыми когтями моих сосков, обводя их по кругу, дразня ожиданием боли, но скользя нежно и слишком легко, так что тело начинает просить больше, сильнее, интенсивнее!.. Но он не дает, он проводит уже мягкими подушечками пальцев по нежной коже живота обманчиво медленно и замирает на грани, за несколько мгновений и миллиметров до изнывающего междуножия.

Как только я отвожу взгляд, рука, ласкающая мое лицо, становится жестоким палачом: она зарывается в волосы и дергает их, заставляя очнуться, снова смотреть в неизбежную черноту.

И тогда замершие на внутренней стороне бедер пальцы снова продолжают свой бег – они дразнят и дразнят и дразнят, ни разу не прикасаясь к тем местам, где я их жду уже с нетерпением.

– И что, за это время ты ни разу ни с кем не потрахалась? – мурлычет Люций.

– Нет… – я шепчу.

– И теперь у тебя такой жестокий недоеб, что ты раздвигаешь ноги в общественном сортире? – издевается эта тварь.

При этих словах внутри меня все сжимается так, что становится больно.

– Перед тобой… – выталкиваю я из губ хриплые тихие слова.

Он наклоняет мою голову вбок, прикусывает острыми клыками мочку уха и шепчет так, что по всему телу проходит дрожь:

– Я выебу тебя так, что ты неделю не сможешь говорить и ходить.

Вместо ответа я раздвигаю бедра так широко, как только могу, и даже издевательская ухмылка Люция меня не может смутить.

Он накрывает мой рот своим и врывается горячим языком внутрь как захватчик. И почти сразу я чувствую как его член тоже входит в меня, внезапно заполняя так плотно и сильно, что я почти кричу от ощущения долгожданной цельности. Я обнимаю его за шею, его руки стискивают мои бедра, и дальше все на свете теряется в огненно-влажной карусели.

Его пальцы то раздвигают мои губы, чтобы горячий язык мог изнасиловать мой рот яростно и жестко, то ныряют между нашими телами, касаясь походя ноющих сосков и царапая кожу на животе, чтобы сжать клитор, еще немного позвонить в дьявольский звонок, как будто нам нужен еще хоть кто-нибудь.

Люций движется резко, быстро, так как мне бы никогда не понравилось, будь это кто-то другой, но я забыла, что когда-то были другие. Я действительно даже не думала все это время, что могла бы… Нет, как бы я могла, он же был частью меня!