Юлия Бердникова - В смерть не убежишь

Какой странный способ вспоминать. Одновременно наблюдать со стороны и находиться внутри сцены. Понимать, и осознавать, и анализировать происходящее, получая кучу новой информации относительно всех событий и ситуаций, и тут же испытывать все чувства главного героя, которым сам же и являешься. Как будто внутри тебя происходят два параллельных процесса, и ты воспринимаешь себя тогдашнего и себя наблюдателя с одинаковой силой и яркостью.

Не выдержав соблазна, маленький Вадим, привстав на цыпочки и цепляясь за скатерть, пытается стянуть с блюда пару ягод. Больше у него просто не поместилось в руке. Разумеется, все закончилось грандиозным падением вместе со скатертью и вишнями. Миг свободного полета, и вот он уже лежит возле стола, на него лавиной низвергается поток вишен и в завершение его припечатывает к полу огромным фаянсовым блюдом. «Хорошо, что не по голове, а то был бы сейчас дурачком», – думает Вадим-наблюдатель. Ребенок сначала лежит неподвижно и тихо, переживая шок от случившегося.

На шум прибегает бабушка, за ней мама. Они причитают, всплескивают руками, их лица злобно перекошены. Бабушка тащит за руку внука, мама пытается спасти ягоды, отчего ее руки вмиг покрываются липким соком и становятся красными, как будто окровавленными. Вадим упирается, и бабушка в сердцах дает ему подзатыльник. Мальчик спотыкается и снова падает на пол, открывает рот и внезапно заходится в беззвучном крике. Его лицо синеет, как от удушья. Он испуган всем произошедшим и реакцией взрослых настолько, что после этого неделю пролежал в постели с высокой температурой и потерял голос. Вадим не разговаривал ни с кем даже шепотом целых три месяца. Его водили по лучшим врачам, светилам науки. Но все профессора оказались бессильны. Постановили, что потеря голоса является стрессовой реакцией на пережитый испуг и велели родителям уповать на время, и ничем не беспокоить и не волновать ребенка.

Через три месяца голос вернулся, и совершенно неожиданно для всех Вадим стал просить, чтобы его обучали пению. Никто не мог понять, откуда у четырехлетнего ребенка такая блажь. В семье музыкой и пением никто не увлекался. Измученная настойчивым нытьем, мама отвела мальчика к учителю музыки. Тот был слегка удивлен малым возрастом ученика, но, проверив его, вынес вердикт: абсолютный слух и необыкновенно широкий для такого маленького мальчика диапазон голоса. Учитель, заинтересовавшись способностями Вадима, согласился заниматься с ним практически бесплатно, вспоминая при этом историю маленького Моцарта, который тоже очень рано проявил свои музыкальные способности.

Семья Вадима жила тогда в небольшом военном городке на юге Советского Союза. Отец был военным врачом. Уже через несколько недель занятий с учителем мальчик выучил ноты и тексты многих песен. Вернее, ноты ему были как бы и не нужны. Ни один праздник не обходился теперь без выступления юного дарования. Его стали ласково называть «наш Робертино»*.

*Робертино Лоретти итальянский мальчик-певец, начавший выступать очень рано, и в десять лет уже прославившийся по всему миру. В 60–70-е годы был очень популярен в Советском Союзе. Обладатель уникального по чистоте и звучанию так называемого «белого голоса». ( Примеч. автора .)

Со временем Вадим стал местной знаменитостью. Многие говорили, что его пение оказывает волшебное, исцеляющее действие и на тело, и на душу.

Вадим очнулся от воспоминаний, разминая слегка затекшее тело, которое иногда ощущалось как вполне физический объект, прошелся по поляне в поисках Сима. Надо сказать, что по мере того как Вадим занимался воспоминаниями, окружающее его пространство менялось, расширяясь и пополняясь новыми деталями пейзажа. Теперь это была не просто поляна, а кусочек леса с отрезком журчащего ручья и небольшим домиком на манер охотничьего. Хотя зачем тут домик, было непонятно, погода стояла все время хорошая. Но по старой земной привычке было удобно и приятно спать в настоящей постели, а не свернувшись калачиком на травке.

Домик состоял из небольших сеней, где стояли лавка и сундук, просторной кухни с русской печкой, овальным деревянным столом и стульями, и небольшой смежной комнатки с кроватью. Везде на полу были положены деревенские половики-дорожки, белые с лиственным узором занавески создавали ощущение уюта. Вадиму казалось, что все это он уже где-то видел, но вспомнить где, пока не мог. На кухне висело небольшое зеркало. Разглядев себя в нем, Вадим не нашел никаких изменений. Из зеркала на него смотрел черноволосый симпатичный юноша с карими глазами, широкими скулами, четко очерченными губами. Волосы сзади и с боков подстрижены довольно коротко, длинная челка падает на лоб.