Юлия Бердникова - В смерть не убежишь

Возвращаться все же не хотелось, отошла уже порядочно. Как-то вдруг и машины пропали. Проезжая часть оказалась пуста. Покрутив головой, Янта обнаружила, что и прохожие куда-то делись. Она стояла совершенно одна на пустой улице, только откуда-то из-за дома слышались визгливые крики детей. Взглянула на часы: «Ох, ты! Уже половина шестого! Так и опоздать недолго». Янта уже собиралась вернуться к гостинице, но тут из-за угла показалась черная тачка. Именно «тачка», потому что назвать машиной это сооружение язык не поворачивался. Казалось, она была собрана из множества частей от разных машин и с размахом закрашена в черный цвет. Но вид имела внушительный, так как нижняя часть с колесами была явно от джипа. Машина причалила к тротуару рядом с Янтой и загадочно приоткрыла дверцу.

Янта медленно попятилась, не спуская глаз с подозрительного авто. Неожиданно распахнулась дверца со стороны водителя, и оттуда вальяжно вылез жгучий брюнет в белой рубашке и черных брюках. Довершали это великолепие черные лакированные и очень длинноносые туфли. «И как он в таких ботинках ходит, да еще и за рулем сидит?» – успела подумать Янта, продолжая свое тактическое отступление.

– Куда идешь, да-ра-гой? Подожди немного, э? Доставим, куда хочешь, – ласково пропел мужчина, разводя руки в стороны, как будто для объятий.

В это же время открылись две задние дверцы и оттуда синхронно полезли еще два молодца, точные копии первого. «Тройняшки, что ли?» – мелькнуло в голове у женщины.

Нет, Янта, воспитанная в Советском Союзе, никогда не была против дружбы народов. Но инстинкт самосохранения буквально завопил о том, что надо бежать, и как можно скорее. Она развернулась и, сделав три шага, провалилась шпилькой в трещину возле канализационного люка. И, что самое ужасное, шпилька там прочно застряла. Янта дернула ногой в попытке вырваться, платье услужливо распахнулось по разрезу до самого «не балуйся», вызвав шквал восклицаний и восхищенных междометий у мужчин. Они даже остановились, чтобы полюбоваться получше открывшимся зрелищем.

Каблук застрял прочно, туфли-босоножки с ремешком, быстро не скинешь. Народу вокруг по-прежнему не было. В голове замелькали жуткие истории об изнасилованных и убитых девушках. Янта вспомнила, что в таких случаях лучше не кричать: «Убивают! Спасите!» Никто не придет. Надо кричать: «Пожар!» Тогда все сбегутся посмотреть. Присев на корточки, не обращая внимания на обнажившиеся полностью ноги, Янта судорожно расстегивала туфли, с ужасом понимая, что не успевает, и пыталась одновременно читать молитву.

Далее все происходило так, как показывают обычно в американских фильмах: в последний момент пришло спасение. Из-за угла вылетела синяя Тойота, с визгом затормозила, и к Янте подбежал молодой мужчина. Она не успела ничего понять, как он, дернув ее за щиколотку, освободил ногу, далее молча поволок за руку в свою машину. Брюнеты, онемев от изумления, наблюдали за происходящим, хотя один из них медленно полез в задний карман брюк, нехорошо прищурившись при этом. Мужчина буквально втолкнул Янту на переднее сиденье, крикнув:

– Пристегивайся! Быстро!

Затем, обогнув машину, сел за руль и рванул с места.

Вадим вспоминал и вспоминал свою жизнь. Казалось, что он смотрит какой-то многосерийный фильм с самим собой в главной роли. Некоторые серии были совсем коротенькие, что-то про детство, как картинки, некоторые длинные, многочасовые. Кое-какие сцены повторялись неоднократно, показывая себя с разных ракурсов и выявляя неожиданные, скрытые ранее значения.

Вадиму было пять лет, когда разошлись родители. Мать не выдержала бесконечных измен отца, который был неутомим в поиске новых партнерш. Он даже не скрывал этого. Ему доставляло извращенное удовольствие сталкивать своих многочисленных любовниц между собой и наблюдать сцены ревности и выяснение отношений между ними. Все, что льется, должно питься, все, что шевелится, должно трепетать в моих объятиях. Слишком рано Вадим услышал этот девиз от отца.

Неожиданным оказалось одно из детских воспоминаний. Вот он стоит перед высоким столом и смотрит туда, наверх. А на столе огромное блюдо с вишнями. Он знает, что мама сказала не трогать вишни, пока она не даст. Но так хочется! Так мучительно сладко пахнут эти вишни, так завлекательно поблескивают их темно-красные тугие щечки! Рот ребенка наполнился слюной предвкушения. Картинка застыла как стоп-кадр, и Вадим понял, что это не стол огромен и высок, а он сам маленький совсем, года три с половиной.