Вячеслав Черепанов - Песни Красных Ястребов. Том 2

Келли села на незнакомое крыльцо и еще раз пересчитала все, что смогла заработать в гостинице Дирка. Койка в ночлежке оплачена наперед, если Хаген все-таки сделает скидку, то она сможет купить еще еды и протянуть до конца недели. В животе Келли постоянно урчало, но она не могла позволить себе ни мяса, ни сыра. С тоской вспоминались дни, когда Феликс творил чудеса на кухне отцовской таверны…

… таверны Кейры. Сколько уже она не видела свою сестру? Где она, жива ли? Келли отчаялась узнать. Кейра с матерью покинули Дагроссу и отправились в бега, но по крайней мере они были вместе. Что ж, ничего не поделать.

Келли поняла, что ей нужно увидеть Феликса сегодня. Происшествие с Дирком все еще не отпускало ее. Может, снова попытаться устроиться на работу где-то на рудниках? Они с Феликсом смогут видеться чаще, да и денег на дорогу уйдет меньше. Улыбнется ли ей удача, или придется драить полы до тех пор, пока наказание не истечет? Келли не знала ответов, и ей срочно требовалось с кем-то поговорить. Но кроме Феликса, в этом городе у нее не было союзников – а они были ох как нужны!

Откровенное платье не подходило для тюрьмы, поэтому перед путешествием за город Келли переоделась. Если сэкономить на проезде, к полудню она доберется до рудников своим ходом. Короткое свидание и снова дорога, только остались бы силы… Удивительно, но она ни разу не пожалела о своем выборе. Последовать за возлюбленным на юг было самым правильным решением в ее жизни.

Келли никогда не видела целиком рудник, на котором работал Феликс. Издали обзор закрывали ограждения, а вблизи всё было не разглядеть. Однажды она подошла к краю провала, и ей стало дурно. Огромные неестественные врата в темную утробу земли. Когда-то на этих камнях мог расти лес, по траве бегали молодые олени, а теперь пропасть оскалилась в небо ровными рядами ступеней. Ярус за ярусом они уходили все глубже, и землю сковывали лестницы, рельсы, подъемники. Келли отделяли от пропасти лишь деревянные перила сколоченной наспех ограды. У нее закружилась голова, и она опустилась на корточки, стараясь подавить панику и оказаться поближе к земле. На этом любопытство Келли было удовлетворено, и больше к краю провала она не подходила.

Хаген заставил ее ждать на проходной. Десять минут, двадцать… куда запропастился этот барыга? Наконец, Хаген явился, и в его улыбке как обычно недоставало зубов.

– Наконец-то! – обрадовалась Келли. – Хаген, скажи, что все готово! Мне нужно его увидеть…

– Тише, дорогуша, не так громко. Пойдем.

Он провел ее через проходную и завел в один из хозяйственных бревенчатых домиков на краю карьера. Здесь жил Хаген и пара его подельников, которые днем пропадали на службе. Чтобы организовать работу заключенных на руднике, требовалась уйма работников, и далеко не все были чисты на руку. Иногда заключенные пытались бежать, но егеря префекта отлично выслеживали добычу в лесах. Их голодные мастифы загоняли беглецов, точно хромых оленей. Пусть рудники и не были настоящей тюрьмой, редко кто из каторжников отваживался бежать, ведь наказанием за побег было повешение.

Старая скрипучая кровать из желтушного дерева, изношенные одеяла, примитивная печь без декора и письменный стол, явно переживший пожар… Эта комната была словно противоположностью драгоценной мансарды Дирка. Однако вся утварь была любовно расставлена по местам – здесь, вдали от города, простые вещи были в цене.

– Надеюсь, ты принесла деньги? – осведомился Хаген.

Келли показала банкноты.

– Хаген… меня сегодня уволили. Пожалуйста, сделай последний раз по прежней цене. Не оставляй меня без гроша!

– Разве Хаген виноват в том, что тебя уволили, дорогуша? – барыга качнул головой, изображая недоумение.

Он был высок, но сложен непропорционально. Тонкие руки и ноги, узкие бедра, маленькая голова и большой круглый живот. Полосатая майка делала его похожим на арбуз. Он стоял, скрестив ноги и опершись одной рукой на печь.

– Нет, но…

– Послушай-ка. Мой отец мастерил заводные игрушки. Он делал их из самых дешевых материалов, которые только мог найти. Они работали через раз и быстро выходили из строя, но были ярко, красиво окрашены. На ярмарках детишки так и тянули к ним маленькие ручонки. Когда их родители пытались вернуть некачественный товар, лавки уже не было. Мой отец распродавал все и залегал на дно до следующей ярмарки. Он обманывал людей, но зарабатывал сущие гроши. “Вертись, Хаген!” – говорил он мне и доставал игрушечную мельницу. Есть дураки, которые любят свое дело сильнее, чем деньги, но я к ним не отношусь. Я всегда получаю свое. Хочешь видеть своего каторжника – раскошеливайся. Время уходит, скоро даже я не смогу вырвать твоего повара из расписания.