Дмитрий Захаров: Орден мантикоры

Ресторанчик оказался небольшим и уютным. По стенам были развешаны репродукции картин Пиросмани, играла тихая музыка. Они уселись в углу, тотчас подошла симпатичная черноволосая женщина. Наташа заказала бутылку красного вина, зелень, сыр и шашлыки. Приглушенный свет скрадывал очертания уютного зала. Кроме них в зале ужинала компания. Трое пожилых мужчин негромко разговаривали по-грузински. Сидят в полумраке, лиц не разглядеть. Ожидая заказа, Алексей наугад выдергивал из букета лепестки счастья.

– Черт возьми! Как у тебя это получается?! – воскликнула девушка.

– Не знаю… – он положил цветочную горсть на блюдце. – Ровно сто сорок шесть! Можешь пересчитать.

Она задумчиво посмотрела в потолок, и медленно отправила лепесток в рот.

– Сладкий… Возьми себе тоже.

– Это твои желания. Мое желание уже исполнилось…

За окном сгущались долгие вечерние сумерки. Он сжимал тонкую девичью ладонь в своих руках.

– У тебя очень много шрамов на лице, – сказала она.

– Давняя любовь к боксу. Почему ты не ешь лепестки счастья?

– Кажется, у меня тоже больше нет желаний… – девушка загадочно улыбнулась.

– Мы их кому-нибудь подарим! Хотя бы вон тому грузину. Ему нужна удача…

Грузин обернулся, поднял бокал на уровень глаз, Алексей впился в его лицо проницательным взором.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю и все…

– Ты – странный. Лепестки счастья нужно отыскать самому. Без чужой помощи. Иначе волшебство не действует. – Она приблизилась, и поцеловала его в губы. Магия сна оказалась реальнее яви. – Ты где живешь?

– В центре, на Лиговке.

– Наверное, ты решишь, что я распутная девица. Такое со мной впервые…

– Со мной тоже… – он расплатился, они вышли на улицу. На небе горели яркие звезды. Ничего не изменилось за тысячи лет. Такие же звезды, черное небо, и рыжий, с багровой каймой месяц. Алексей махнул рукой, рядом остановилось такси.

– Угол Лиговки и Обводного канала!

Они сели в машину, за стеклом мелькали огни ночного города. Над землей прошелестел сильный порыв ветра. На пустом столе ресторана лежала горстка лепестков. Они свернулись, как пожухлые кусочки старой бумаги. Сто сорок пять штук. И только один лепесток имел шесть соцветий. Впервые за этот долгий день Ермаков просчитался. Всего на один крохотный лепесток.

– Ваше предложение призвать на помощь израильтянина не внушает доверия, Михаил Иванович! – в третий раз повторял Еремин.

Болдырев начертил на темном стекле забавную рожицу, и медленно заговорил.

– В ту ночь по тревоге подняли двести человек. Военные прочесывали местность до рассвета. Ничего не нашли. Собаки отказались идти в зону. Проект закрыли, папку убрали в сейф. За эти годы многое изменилось, нет уже той страны, на территорию которой приземлился загадочный гость из космоса. Тогда я думал, что от космического гостя пострадал только астрофизик Райхель. Бедолага сумел уехать на историческую родину лишь после распада Советского Союза. Я винил себя в этом, – он повернулся, под глазами синели черные круги, за минувшие сутки генерал не сомкнул глаз. – Семен Моисеевич посвятил свою жизнь поискам исчезнувшего метеорита. Он долгое время был уверен, что речь идет о небесном теле. Однако, поменял свою точку зрения. Больше него никто про этот шар не знает. В те времена здесь находился лесной массив.

– Фон радиоактивности замеряли? – спросил Ткачук.

– Чуть повышен. Там наблюдалась необычная ионизация воздуха, как бывает после грозы, хотя стояла ясная погода. Солдаты жаловались на одышку. Помощь Райхеля может оказаться бесценной.

– Хорошо! Я тотчас позвоню в Москву, – чиновник достал телефон, и вышел на улицу.

– Поклон белокаменной! – не удержался физик.

Болдырев не улыбнулся. Щеки запали, покрытые седой щетиной, рот превратился в тонкую щель. Генерал был похож на глубокого старика.

«Сколько ему лет?» – подумал Ткачук. – «В семьдесят третьем году он был уже капитан. Впрочем, в КГБ тогда быстро давали звания.»

– Почему ты не сказал об этом сразу Миша?

– Не хотел бередить прошлое. До вчерашнего дня я был уверен, что в болотах утонул радиоактивный метеорит. После злополучной истории Райхель бросил работу в обсерватории. Написал мне спустя два месяца из Киева. У него там жили родственники. Он настаивал на поиске метеорита, нес всякий вздор о грядущей катастрофе, ну я решил, что парень свихнулся. Вторично мы с ним встретились спустя десять лет. Он вернулся в Ленинград, одержимый идеей разыскать утерянный объект. Вот тогда он впервые заявил, что исчезнувший гость не имеет ничего общего с обычным космическим телом. Смешной парень! Он настаивал, чтобы я отвел его в Кремль лично к Генеральному секретарю.