Дмитрий Захаров: Орден мантикоры

Тренер опустил руки.

– Если бы я не знал тебя столько лет, то решил бы, что все это время, ты морочил нам голову!

– Андрей Михайлович! Я сам не понимаю… сегодня, чудной день какой- то!

– День рождения Ленина! – усмехнулся Михалыч. – За одну ночь боксерами экстра класса не становятся!

– Получается, что я – боксер экстра класса? – простодушно улыбнулся Ермаков.

– То, что я вижу сейчас, да… Давай дружок, поработай на ринге! Надевай шлем!

Из распахнутых окон лился прозрачный солнечный свет, бесшабашная шумела молодая листва. И на душе у человека бушевала такая же светлая огненная весна. Он схватил первый подвернувшийся под руку шлем, за спиной раздался грузный шум упавшего тела. На ринге, лицом вниз лежал Ларик. Длинные руки вытянуты вдоль туловища, ступни повернуты носками вовнутрь. Налицо тяжелый нокаут. Кричал Михалыч. Старый тренер взлетел на ринг как юноша, поднес ватку с нашатырем к носу, Ларик открыл мутные глаза, глупо улыбался.

– Смотри на пальцы! – тренер растопырил перед его лицом пятерню. – Сколько пальцев видишь?! Говори!

– Три… слабым голосом произнес Ларик. Он пытался встать на ноги, и завалился на бок.

– Лежи на месте! А сейчас сколько пальцев?!

– Пять…

– Отлично. Умница.

Звягинцев стоял в своем углу, облокотившись локтями на канаты. На губах блуждала кривая ухмылка.

– Какого черта ты это сделал?! – рявкнул Михалыч. Тот равнодушно пожал плечами.

– Я отрабатывал левый боковой, как вы и говорили!

Алексей поднырнул под канаты, помог Ларику подняться. Парень бессмысленно таращился по сторонам.

– Леха! Это ты?!

– Я, конечно я, приятель! Пойдем в душ!

Ермаков кивнул ухмыляющемуся чемпиону.

– Не хочешь поработать со мной?

– Жду не дождусь!

В раздевалке он усадил Ларика на скамейку. Подошли товарищи, принесли бутылку с водой. Парень уже очухался, благодарно кивал головой, жадно глотал соленую «Боржоми».

– Я случайно прозевал прямой… – оправдывался он. – Попался на обманку. Он показывал мне с левой, и подловил правым прямым. Я и зевнул!

Алексей вышел в зал. Звягинцев издалека помахал рукой, как бы приглашая на светскую вечеринку. Тренер неприязненно покосился на чемпиона.

– Ну, Леша, может быть сегодня твой день!

Ермаков нарочито неуклюже прошелся по настилу, как бы пародируя собственную манеру боя. Станислав фыркнул в нос, вышел в центр ринга.

– Бокс! – Крикнул Михалыч. Остальные боксеры столпились возле ринга, наступила звенящая тишина. Было слышно, как по трассе проехал грузовик.

– Ну, Чугунная башка, проверим насколько она крепкая! – подмигнул Звягинцев.

– Работаем! – выдохнул Алексей. Он ковылял по рингу приставными шажками, словно нарочно дразня соперника. Чемпион же скользил по настилу как тень. Гладко, бесшумно, стремительно. Он уверенно занял центр ринга, и быстрыми джебами гнал противника в угол. С первых секунд боя стало ясно, что это первоклассный спортсмен. Его прямой правый был почти неуловим. Бывший Ермаков обязан был «зевнуть» такой удар. Но сегодня все изменилось. Сегодня особенный день. Мужчина самую малость уклонился, и черная перчатка просвистела в двух сантиметрах от виска. Необычайно обострились все чувства. Хороший удар боксера длится одну седьмую секунды. Алексей сумел разглядеть мельчайшие трещины на перчатке, почувствовать острый запах кожи и пота, он услышал даже тонкий свист воздуха, незаметные колебания молекул кислорода. Звягинцев попытался провести серию, но перчатки месили воздух. В том месте, где только что находился мешок для битья, корявый, неподвижный парень, по прозвищу Чугунная башка, осталась его тень. Станислав кинулся в атаку, и опять промахнулся. Ермаков даже не предпринимал попыток перейти в наступление. Благодаря удивительным способностям, он видел движение соперника сквозь призму искаженного времени. Это было похоже на драку во сне, где удары замедленные и бессильные. Словно издеваясь над чемпионом, он дал ему пару безвредных затрещин, и сместился вдоль канатов. В зале царила гробовая тишина. Ее нарушал лишь шум листвы, доносящийся с улицы, и частое прерывистое дыхание Звягинцева. Ермаков с деланной ленцой поднырнул под его руку, и нанес короткий апперкот. Голова чемпиона откинулась назад, будто на шарнирах, он пошатнулся, и ушел в глухой клинч.

Раздался звон гонга, Михалыч нырнул под канаты.

– На сегодня хватит. Все в душ! Леша, подойди потом ко мне.

В сторону поверженного чемпиона он старался не смотреть. Боксеры медленно расходились, сдержанно переговариваясь.