Андрей Прусаков - Я – утопленник

– Ну, одевайся, пойдем гулять.

– Не могу, я всю одежду постирал. – Честно говоря, идти куда-то не хотелось. Есть и более интересные занятия, тем более если пришла твоя девчонка.

– Всю? – недоверчиво спросила Юлька.

– Абсолютно.

Юлька задумалась, а затем коварно сдернула полотенце. Я быстро прикрылся ладонями. И запоздало понял всю комичность жеста. Кого я стесняюсь? Юльки? Но было поздно. Юлька хохотала, согнувшись пополам. Она обожала подобные шуточки, вот только не выносила, когда подшучивали над ней.

– Стыдливый… девственник! – сквозь смех выдавила она, и я тоже улыбнулся. Как же заразительно она смеется! За это ее и люблю. Ну, не только за это. Но и за это тоже.

Смешно подпрыгивая, я побежал в комнату. Юлька бросилась за мной, пытаясь ущипнуть пониже спины. И попалась. Побегав вокруг журнального столика, я сменил тактику и схватил набегавшую Юльку в охапку. Мы повалились на диван. Зашуршали стаскиваемые джинсы, Юлька хихикала, шутливо отбрыкиваясь, а я ловко расстегивал пуговки…

Все шло к финалу, как всегда – в позе наездницы. Юлька любила быть сверху, и я не возражал. Легкий аллюр перешел в неистовый галоп, как вдруг я почувствовал… Мое сердце не билось! Обычно во время секса оно стучало, как сумасшедшее, наполняя ощущением жизни и счастья, но сейчас… Оно молчало! Я хотел вскочить, но скованное ледяным ужасом тело не подчинялось. Я чувствовал, как холодею, как ледяные пальцы смерти сжимают горло, не позволяя дышать. Я слабо задергался, и лежавшая на мне Юлька спросила:

– Ты что, Энди?

Я молчал, и она испуганно приподнялась. Ее грудь очаровательно нависла надо мной, в другой раз я бы… Но мне было плохо, очень плохо. Жуткий, совершенно потусторонний ужас парализовал меня. Мое сердце не бьется! Сейчас я умру! Вот сейчас. Через секунду… Еще через одну…

– Андрюшка! Андрюша! – Она вцепилась в меня и затрясла. – Что с тобой?

Она никогда не называла меня Андрюшкой. Все, в том числе и она, звали меня Энди. На английский манер. Это было прикольно и как-то мигом прижилось в группе. Саша у нас Алекс, Филипп – Фил, Петька – Пит. Юльку все называют Джулия. Все, кроме меня. Я считаю, что имею право в отличие от остальных, и вообще, «Юля» мне нравится гораздо больше…

Я тупо вспоминал клички друзей, удивляясь, что не плачу и не страдаю. Как будто не у меня, а у кого-то другого остановилось сердце. Между прочим, замечательная смерть. В смысле в постели. Многие мечтали бы так умереть: занимаясь любовью и лет в девяносто.

Минуты шли – а я не умирал.

– Андрюшка! – едва не заплакала Юлька.

Я поднялся и провел руками по груди. Ощущения есть. Чувствую кожу, волосы. Сердца не чувствую.

– Все нормально, – размеренно и гнусаво произнес я. Мысль попросить Юльку послушать сердце я вовремя отмел как глупую и недальновидную. Она девчонка впечатлительная. Лучше не надо. Нужно самому разобраться. Живу – это главное.

– Андрей, ты весь холодный! – прошептала Юля, взяв меня за руки. Я подумал, что испугал ее, и вырвал запястья:

– Слушай, Юль, я замерз чего-то. Знобит меня. Наверное, после ванны продуло.

– Это я виновата! – сказала Юлька. – Прости, пожалуйста! Ты очень холодный! – Она провела руками по моему животу. – Ты заболел.

– Нет, не заболел. И ты не виновата, – сказал я. Еще пару минут назад я бы с радостью согласился с ней и со страдальческим выражением лица принимал извинения и уверения в любви. Но мое сердце не стучит. Клиническая смерть. А я двигаюсь и в полном сознании. Вот это да…

– Я купался. И замерз, – выдавил я. Если хочешь, чтобы поверили, говори как можно ближе к правде, не выдавая главного. Это настоящее искусство.

– Где ты купался? – изумилась Юлька. – Сейчас ведь вода холоднющая!

– Я знаю. На спор купался. В одежде. Парни говорят: не сможешь, а я смог! – Я улыбнулся как можно искренней, но чувствовал, что не доигрываю. Слишком было страшно. – Вот и простудился, наверное. Я сейчас врача вызову.

– Я с тобой посижу!

– Вот этого не надо. Я не маленький, чтобы со мной сидеть. Я же не умираю.

Я, наверное, уже…

Минут пять я препирался с Юлькой, чувствуя странное раздвоение чувств. С одной стороны, радовался, что не умер. С другой – было жутко. Что, если умру не сию минуту, но через час? А может, оно стучит, но очень тихо? От этой наивной мысли мне полегчало, и, видя мою вымученную улыбку, Юлька наконец оставила меня, обещая зайти и проведать вечером.

Я с полчаса исследовал запястья, сонную и бедренную артерии, пытаясь нащупать чертов пульс – его не было. А затем заметил, что еще и не дышу. На зеркале – никаких следов влаги. Ну, вроде правильно, если сердце не бьется… Но стало еще страшней. Я задержал дыхание и сидел минут пятнадцать. Сознание не терялось, вообще никакого дискомфорта. Все, я полный мертвец. Но я живу! Что делать?