Лилит Сэйнткроу - Возвращение мертвеца

Я слабо вскрикнула, пытаясь оторваться от пола. Мое тело снова свела судорога, потом стошнило – смесью вязкой эктоплазмы с черной дымящейся кровью демона, но я сразу почувствовала себя лучше; теперь у меня горело и умирало всего лишь три четверти тела, вместо всего тела – от макушки до каблуков.

К шее, забравшись под мои спутанные волосы, прикоснулись чьи-то теплые пальцы.

– Лежи спокойно.

И вдруг сквозь мое тело словно прошел разряд молнии. В один миг энергетическая оболочка была восстановлена, но кровавые раны в мозгу все еще дымились и кровоточили.

Кто-то лег рядом со мной, обнял и провел рукой по лицу.

– Нет, ты и в самом деле сошла с ума, хедайра, – тихо сказал он. – Полагаю, у тебя были на то свои причины. Подожди, я сейчас.

Но я резко встала. Тело вновь начало мне повиноваться, режущая боль в груди улеглась. Свистящая дыра, которая осталась в моей душе после его ухода, дыра, которую я уже перестала замечать, исчезла. Левое плечо не болело. Вместо этого от знака исходили ласкающие волны энергии, разливаясь по всему телу приятным теплом.

– Нет, – хриплым шепотом произнесла я. Потом закашлялась и выплюнула новый сгусток эктоплазмы, который смачно шлепнулся на пол; от этого тошнотворного звука желудок вновь начало скручивать. – Нет. Ты же сгорел.

Я подняла голову.

И встретила знакомый взгляд темных глаз. Худощавое мрачное лицо, точеные скулы, рот крепко сжат. Демон по имени Тьерс Джафримель мягко погладил меня по щеке. От этого прикосновения по телу прошла дрожь – мое тело узнало его само по себе.

– Ты же сгорел, – вновь выдавила из себя я, прежде чем меня скрутил новый позыв рвоты. – Ты сгорел… превратился в пепел…

– Пока живешь ты, живу и я. – Уголки его губ слегка опустились, словно он горько усмехнулся, – Наверное, этого тебе никто не сказал.

Я слабо качнула головой. Его запах – запах демона, корицы и амбрного мускуса – обволакивал меня, наполняя легкие. Я снова могла свободно дышать, не борясь за каждый вздох, не чувствуя запаха отмирающих клеток. От этого запаха начала проходить режущая боль внутри тела; все мое существо наполнилось миром и покоем.

– Я пыталась выяснить это сама, – прошептала я. – Читала книги… книги маги.

Я глубоко вздохнула. Нужно скорее надышаться, пока не исчезло видение. Я снова втянула в себя воздух – как хорошо, когда не чувствуешь запаха отмирающих клеток человеческого организма.

Человек. Клетки человеческого организма. От этой мысли я пришла в себя.

Попыталась встать, но сильные руки прижали меня к полу.

– Лежи спокойно. Все хорошо.

– Но… этот… Мирович…

– Его так зовут? – спросил Джафримель, слегка отодвигаясь в сторону.

На полу, распластавшись, весь покрытый эктоплазмой, лежал Келлерман Лурдес. На его лице застыло изумленное выражение, глаза закатились, тело обмякло. Одна нога была вывернута под странным углом – видимо, она была сломана. Меня передернуло. Покрывающая тело клейкая масса пульсировала; внезапно Келлерман разинул рот и пронзительно завопил. Сломанная кость начала вставать на место, потрескивая и пощелкивая.

В ушах все еще звучал, словно гонг, голос Кристабель, словно замыкая круг судьбы.

«Вспомни, Данте. Вспомни, ради нас!»

В желудке снова начались спазмы, но я подавила приступ рвоты. Джафримель обнял меня за плечи.

– Надо полагать, Данте, ты не станешь ничего объяснять.

Голос демона прозвучал мягко и ласково, однако приподнятая бровь говорила о том, что, если придется, он готов применить силу.

Я пожирала его глазами. Если это видение, я хочу запомнить каждую деталь, каждую мелочь. Однако у меня нет времени – Лурдес захрипел, в его горле что-то забулькало.

– Помоги. Помоги мне встать.

Призрак моего любовника-демона внимательно взглянул на меня; его глаза были задумчивы. Когда-то они сверкали зеленым огнем, как у Люцифера. Однако после того как он превратил меня в того, кто я сейчас, свет в его глазах потух. Теперь они напоминали глаза бессмертного человека – бездонные и вместе с тем такие знакомые. Почувствовав, что вот-вот расплачусь, я резко тряхнула головой.

Дернувшись, Лурдес свернулся, словно зародыш в утробе; затем нечеловеческим усилием заставил себя подняться и встал на четвереньки, но тут же снова рухнул на пол и замер, словно смятая тряпичная кукла; концы сломанной кости разошлись, и его нога снова вывернулась под тем же невероятным углом. Я услышала, как Лурдес что-то невнятно произнес скрипучим голосом. Голубой свет пульсировал. Внезапно Лурдес пронзительно взвизгнул, но его визг сразу оборвался, перейдя в неясное бормотание.