Elinberg - Сердца трех

— Мало кто признается в своем страхе, — Сириус закрыл рукой глаза. Все тело болело и молило об отдыхе.

— По-моему, проще всего, — Флер легла на кровать рядом с ним. Она заботливо накрыла Сириуса одеялом. Тому не хотелось даже двигаться. — А чего боишься ты, Сириус?

— Потерять любого из близких мне людей. Опять, — ответил он, помедлив.

— А меня? — осторожно спросила Флер.

— Вроде умная девочка, а такие глупые вопросы задаешь, — Сириус отвернулся от нее на другой бок. — Обнимай давай.

Финальное испытание произвело фурор. За несколько дней Флер дала, должно быть, миллион интервью. Да, ей понравилось в волшебной Британии. Да, все испытания были тяжелыми. Что она думает о своем самом низком положении в таблице чемпионов? Что мальчики оказались достойнее ее. Занято ли ее сердце? Да, занято. Какие ее отношение с аврором Сириусом Блэком? Никакие, что за глупости. Что она думает о своем будущем?

За последние месяцы перед последним испытанием ничего не менялось. Она послушно учила все, что мадам Максим считала нужным в лабиринте, который рос просто на глазах. Каждый вечер Флер смотрела на него с трибуны и испытывала ужас. Ее новая палочка, ради которой действительно пришлось возвращаться домой, слушалась ее плохо даже через месяц активного использования. Она была резкой и требовала какого-то более уверенного пользования. Чары получались топорными, и силу их никак нельзя было отрегулировать. Она могла вызвать простой Люмос, а получить взрыв. Палочка была капризна, и Флер очень уставала. Она провела дома два дня, и ранее любимая комната казалась чрезвычайно тесной. Она плохо спала. Ей так не хватало Сириуса, что это нельзя было описать словами. Обнимать его ночью стало привычкой. Даже когда он уезжал по вызовам, на которых якобы видели какого-то человека, нужного ему, даже в его кровати Флер не могла спать спокойно. Каждый раз ее накрывал иррациональный страх того, что он может не вернуться.

Между ними висели слова, которые так и не были сказаны. С каждым новым репортером Флер было все труднее пробираться в нужную комнату. Она рассказала об этом даже Гарри, который неожиданно помог ей, отдав мантию-невидимку, как оказалось, единственное, что было у него от настоящего отца. Под этой мантией и только под ней Флер могла спокойно приходить к Сириусу. Но она поздно ложилась и рано вставала, и от этого ей казалось, что она не отдыхает за ночь, а только больше устает.

Что она думает о своем будущем?

Ничего. Момент отъезда приближался, и Флер впадала в панику при одной мысли, что она уедет без возможности вернуться. Она так боялась подумать, что не нужна Сириусу после конца этого учебного года, что каждый раз от этой мысли у нее начинала болеть голова, так хотела Флер избежать ее появления. Она превращалась в умственную жвачку, от которой просто не избавиться.

Ей так хотелось закончить школу и вернуться сюда, чтобы зайти в дом Блэков и остаться там. Мечты казались ей совершенно кукольными, розовыми. Но Флер ничего не могла с этим поделать. Разве он не говорил ей, сколько всего в ней ценит? Разве он не касался ее так, что понять его мысли было не так трудно? Но обещало ли это ей будущее с ним? Нет.

Он даже отказал ей в близости тогда, когда она захотела этого сама. Какая разница, что он ей обещал, если Флер передумала?

В нем все чаще доминировало плохое настроение. Это было связано с тем, что несмотря на то, что Грюм физически выздоравливал, он по-прежнему оставался без сознания. Его магическая кома лишала возможности даже использовать легилименцию. Чем больше времени проходило с момента его спасения, тем яснее становился тот факт, что смысла в появлении Метки им не найти самим. Сириус бредил всей этой историей. Ничто другое его не интересовало. Флер его не интересовала.

Она пробовала выяснить что-то у Гарри, но мальчик только грустно улыбнулся и сообщил, что жил так последние лет десять из своих четырнадцати, ведь работа была первой и единственной любовью Сириуса Блэка. Он ничего не мог сказать Флер утешительного, но и расстроить тоже было нечем: все происходящее не значило, что ему плевать на нее вообще. Просто не до нее.

— Боюсь, что если каким-то чудом отец догадается попросить тебя приехать, ты всегда будешь на втором месте, — заключил Гарри. — Он мечтал о деле с Пожирателями столько, сколько я себя помню. Но ему никогда не давали доступа, до последних дней.

— Но почему? — Флер не помнила, чтобы Сириус рассказывал ей что-то о причинах низкого доверия к нему. Гарри рассказал ей о том, что семья Блэков отчаянно поддерживала Темного лорда, а его младший брат вступил в ряды Пожирателей, как того хотели его родители. Сириус отказался, за что был выжжен с семейного древа Блэков, как, кстати, и мать Тонкс, полюбившая маггла. И хотя ни у кого не было свидетельств против преданности Сириуса светлой стороне, хотя вся его семья давно умерла, его фамилия делает всю грязную работу по порче его репутации.