Робин Хобб - Своевольная принцесса и Пегий Принц

Я побежала к своей матери.

Она, похоже, ждала меня. Ее последний подопечный спал, но она не покинула комнату, где уложила его. В очаге тихо потрескивал огонь. Рядом дымился котелок свежезаваренного чая. Мать малыша поспешила присоединиться к всей этой возне с Королевой-в-ожидании, так что мы остались одни. Я упала перед маминым креслом и уткнулась в ее колени.

— Это было ужасно, — сказала я. — Ее забрали у меня, не знаю, что теперь делать.

Мать резко отстранилась от меня.

— Прежде всего, перестань глупить, Фелисити.

Я выпрямилась и посмотрела на нее. Против моей воли слезы навернулись на глаза от ее сурового тона. Она не обратила на это внимания.

— Лучше бы тебе послушать меня раньше, но теперь нет времени на упреки. Сядь-ка, послушай и сделай то, что я скажу: у тебя все еще есть возможность сохранить свое положение и, возможно, обеспечить лучшую долю ребенку, которого ты носишь.

Она поднялась со своего кресла и пошла прочь от меня. Я медленно встала и пошла за ней к сундуку с одеждой. Она открыла его, из дальнего уголка извлекла маленький тряпичный мешочек и сунула мне его в руки. Он был почти невесомый.

— Это я приготовила для тебя два месяца назад, — гордо сообщила она, явно рассчитывая увидеть мою благодарность. — Завари, как чай, и быстро выпей. Не дай себе стошнить, как бы не крутило живот. Как только начнутся схватки, приходи ко мне сюда, и я сама в этой комнате помогу тебе родить. Здесь он или она будет в безопасности и вне подозрений. Потом придет твоя очередь быть смелой и сильной. Потому что тебе придется прямо с родильного ложа встать, набить тряпками платье, как будто ты все еще беременна, и найти способ попасть к Каушен.

Не бойся, что ее ребенок родится прежде твоего. Может, они и крепкими кажутся, эти высокородные, но всегда так трясутся над своими родами, как будто никому до них рожать не доводилось, или для этого нужен какой-то особый талант. Ее время придет. Твоя задача — в этот час оказаться рядом и оставаться первой и самой надежной служанкой.

Я ошарашенно глядела на нее. Когда слова вернулись ко мне, я спросила:

— Зачем? Зачем моему ребенку родиться именно сегодня, и почему мне надо скрывать это от всех?

Она посмотрела на меня как на дуру.

— Не знай я, что ты мое дитя, решила бы, что тебя родила идиотка! — съязвила она. — Перед тобой открываются два пути. К обоим ты должна быть готова. Первый путь — у тебя должно быть молоко, когда родится принц или принцесса, и ты станешь кормилицей. У тебя есть право на это положение, и никому не позволяй отобрать его. А второй путь… — Она понизила тон и наклонилась ко мне, перейдя на шепот. — Все новорожденные выглядят одинаково. Говорю тебе сущую правду, кто бы что ни утверждал. С возрастом они могут смахивать на свою мать или отца, иногда на обоих. Но в нашей ситуации никто, кроме самой Королевы-в-ожидании, не может сказать, как выглядел отец ребенка. Таким образом, когда ты принесешь в детскую одного ребенка, а выйдешь из нее с другим, никто и не заметит.

Я уставилась на нее, пытаясь понять смысл ее слов.

— Какого ребенка? — спросила я, подавленная тяжестью того, что она мне предлагала.

— Твоего ребенка, глупая девчонка. Моего внука. Если боги благоволят к нам, твое дитя будет того же пола, что и наследник Видящих. Берешь ее ребенка — помыть, покормить. Приносишь обратно чистенького, спеленутого ребеночка, и однажды он сядет на трон Шести Герцогств.

— Но почему?

— А почему бы и нет? — огрызнулась она. — Что за глупость — у одной женщины ребенок рожден, чтобы стать королем, у другой — чтобы копаться в грязи? Почему бы нашей семье не посеять королевское семя? Мы никому не скажем, и ты вырастишь свое дитя, наряжая его в шелка и кутая в меха. Однажды, когда он подрастет, ты доверишь ему нашу тайну. И тогда ты, твой отец и твои браться-сестры заживут так, как никогда прежде, пользуясь расположением королевского наследника. Разве не понимаешь, моя дорогая Фелисити? Все в наших руках, если только ты будешь смелой. Пожертвовав тобой, я смогла изменить всю твою будущую жизнь. Следующий шаг за тобой. Посади свое дитя на трон.

В ее устах все было так просто. У меня закружилась голова. Ошеломленная ее словами, я села. Она покачала головой и выхватила из моих рук мешочек. Потом наполнила свою чашку кипятком, высыпала туда содержимое мешочка и размешала. Мы смотрели в тишине, как он заваривался. Она вручила мне чашку, и я спросила:

— А что станет с ребенком Каушен?