Робин Хобб - Своевольная принцесса и Пегий Принц

Послышалось ржание другой лошади, и мы увидели Лостлера, поспешно зовущего грума, чтобы тот забрал кобылу. Мастер конюшен развернулся и метнулся назад в конюшни. На протяжении трех вздохов все вокруг было спокойно. Грум собрался уводить кобылу, а конюх подошел к двери с тележкой, полной корма, два молодых подмастерья с метлами на плечах следовали за ним.

Но спустя мгновение мальчики и мужчина с тележкой, пятясь, высыпали во двор. Мы слышали крики и видели людей, бегущих к конюшням и от них. Еще мгновение спустя, прилипшие друг к другу, появились Лостлер и кузнец. Кузнец тащил Лостлера за отворот рубахи. Лицо мастера конюшен было в крови, но он все еще дрался, отпуская бесстрастному кузнецу удар за ударом. Можно было услышать злобное ржание жеребца из конюшни. Кузнец поставил мастера конюшен на ноги, отвесил ему мощный удар в лицо и презрительно бросил его в дорожную пыль. Лостлер безвольно упал на землю. Кузнец, даже не посмотрев на него, зашагал обратно к конюшням.

Решимость Каушен подвела ее.

— Лостлер! Нет! Что же я наделала? — вопила она, смотря на неподвижное тело мужчины. Потом, двигаясь быстрее, чем обычно в течение последних недель, она оторвалась от окна и побежала через комнату. Она была уже за дверью, когда я все еще пялилась ей вслед. К тому времени, как я достигла коридора, она пробежала полпути вниз по лестнице так, как не следует беременным женщинам.

— Моя королева, подумайте о ребенке! — я кричала ей вслед, но она не остановилась. Я подобрала юбки и побежала за ней, сдерживаемая своей собственной тяжестью.

Я не была такой же быстрой, как она. Я уже выдохлась, когда достигла подножия лестницы. Лучшее, на что я была способна, была быстрая ходьба, но когда я услышала ее крики, то сжала зубы и побежала снова. К тому времени, как я прибежала во двор конюшен, собралась толпа. Я грубо прокладывала себе путь через бесполезных, орущих людей, и все равно было слишком поздно.

Тяжело было понять, что за чем тут произошло. Я видела кровь, хлеставшую из груди Пятнистого Жеребца, который мелькая подковами взвился на дыбы. Он кричал, но скорее от гнева, чем от боли. Королева-в-ожидании, заслоняясь от него руками, вжалась в грязь рядом с телом Мастера Конюшен. Тот умирал. Она пыталась уложить его к себе на колени, но он протягивал руки к Пятнистому Жеребцу. Когда он снова откинулся, при смерти или уже мертвый, я увидела, как кровавый цветок расцветает у него не груди. Тело его билось в судорогах от боли, кровь была как яркая алая роза на светлой рубахе. Над Королевой-в-ожидании стоял кузнец, заслоняя ее от разъяренного Пятнистого Жеребца, сжимая в сцепленных руках вилы, изготовившись к следующей атаке. Зубцы вил были окровавлены.

Внезапно я догадалась: лошадь напала, а кузнец отбивался, и тут досталось Мастеру Конюшен. В ужасе я увидела, как лошадь опустилась, встречая его выпад. Вилы глубоко вошли в грудь жеребца, выскользнув из рук кузнеца, когда конь навалился на них. Рукоятка вил со страшной силой ударила кузнеца. Вскрикнув напоследок, умирающий конь свалился на расстоянии протянутой руки от Каушен. Кровь потоком лилась из его ран под стихающие стоны. Кровавые брызги с черной и белой сторон его шкуры насквозь пропитали платье королевы. Почувствовав их на своей коже, она вскрикнула, словно ее обдало кипятком, и бросилась на грудь Лостлера, словно хотела его заслонить.

Каушен была обагрена кровью. Конь оскалился, обмяк и, дотянувшись мордой до безжизненной руки хозяина, испустив дух. Полулежавший на коленях Каушен Лостлер внезапно стал таким же безжизненным, как и его конь. Мастер Конюшен и его Жеребец оба были мертвы.

На мгновенье все стихло, а потом поднялся гвалт рева, криков и восклицаний. Но я слышала только жуткий вопль Королевы-в-ожидании, который все никак не прекращался, пока она не упала без чувств, вся заляпанная и пропитанная лошадиной и человеческой кровью.

— Назад, дайте мне пройти! — крикнула я, но никто меня не услышал. Все метнулись вперед, словно охотничья свора на добычу, и меня отпихнули в сторону. Мне удалось только коснуться промокшего подола ее юбки, когда ее подняли и понесли к дверям.

Протиснуться к ней было невозможно, и я решила быть умнее, заставив свои больные ноги обогнать толпу и взбежать по лестнице в ее покои. Само собой, ее принесут сюда, подумала я, а мне надо только подождать. Но вышло иначе. По приказу Короля бесчувственную Королеву-в-ожидании положили в покоях ее матери, поблизости от его собственных. Был вызван собственный лекарь его величества. Когда я поняла свою ошибку и прибыла туда, дюжина других дам выстроилась в очередь перед входом. К двери подобраться было нельзя, но их перешептывания повергли меня в ужас. Когда с принцессы снимали облачение, оказалось, что не вся кровь на ней была чужой. Королева Каушен очнулась и стала звать Мастера Конюшен, затем вскрикнула от боли внезапных судорог. Так в минуту ее глубочайшей скорби начались роды.