Мадина Ризванова: Во Власти Тьмы

Вечерняя жизнь самой большой на землях Менсуэля деревни Хаусельн ничем не отличалась от дневной. Все те же хлопоты, спешащие куда-то прохожие, толпами скопившиеся у рыночных лавок крестьяне.

Легкий и нежный ветерок неторопливо гулял по закоулкам деревни, теребя волосы и одежду встречных жителей. Время стремительно близилось к закату, спуская на земли вечерние сумерки. Последние лучи катившегося за горизонт солнца печальным тусклым светом освещали запыленные улицы Хаусельна. Погода, не сказать, что жаркая, но и холодной ее нельзя назвать. Может, что-то между теплой и прохладной, спорно выдвигающих свои права в весенний сезон. В такое время народ более предпочитал прохаживать по улочкам, кто без цели, а кто по делу. В общем, мало кто засиживался дома. По деревеньке разносился громкий детский смех, предававший Хаусельну больше оживления, дополнением тому были, и звонкие цоканья копыт лошадей, и грохот колес колесницы, и громогласный голос возниц, требующих освободить дорогу.

И где-то на самой ее окраине протекала менее хлопотная жизнь, дарящая своим жителям по больше своих забот. Все бы ничего, но, как правило, ничто не может длиться вечно. Даже яркое палящее солнце однажды догорит и погрузит мир в вечную тьму, непроницаемую и устрашающую.

В этот, казалось бы, чудный денек, пришел конец и веселой жизни Хаусельна. Набег бесчисленных воинов с востока, к несчастью для жителей, был слишком неожиданным. О силе оных воинов знавали все поколения, живущих на этих землях, но даже это знание не способствовало им найти оружие достойное против них.

Воинами Востока называли солдат самой Владычицы Тьмы. Неслыханного количества рати вселяли страх и немалый ужас, в сердца своих жертв убивая, их без всякой жалости. Мало кому, узрев их, удавалось уйти живыми.

Они истребляли все, что попадалось им на пути, равнодушно нацеливая на них стрелы и хладнокровно спуская тетиву. И нет им никакого дела до людей на коленях молящих их о пощаде, особенно в том случае, если они несут смерть по приказу Владычицы. Но возможно ли допроситься жалости от тех, в чьих сердцах нет и малой доли сострадания?

Свирепые минотавры, не раздумывая, беспощадно сносили головы тем, кто отчасти пытался спасти свою жизнь бегством. С ними злобные орки верхом на огромных крылатых ящерах хладнокровно осыпают стрелами перепуганных жителей, а пешие гоблины орудовали длинными острыми мечами, махая ими в разные стороны, не обращая особого внимания на то, кто рядом.

Дома жителей деревеньки в один миг вспыхивали словно факел. Вокруг царили паника и хаос. Отовсюду доносились плачь и крики невинных крестьян. Начиная с окраины, проникая в самое сердце Хаусельна, они уничтожали любого, кто попадался им на пути, оставляя за собой лужи крови и полыхающие ярким огнем дома.

И где-то в другом конце деревеньки, ни о чем и не догадываясь, крестьяне продолжали свою жизнь и, не думая о том, что этот вечер станет последним для них.

Крепко держа в хрупких руках два ведра с водой молодая леди, беззаботно направлялась в сторону дома, не очень-то далеко уйдя от колодца. До ее слуха донеслись обрывки чьих-то криков, заглушаемые цокотом копыт и победоносными воскликами неизвестных надвигающихся. Остановившись, девушка бросила взгляд на конец дороги. Не узрев ничего подозрительного она, одолеваемая любопытством, опустила ведра на пыльную землю и вышла к центру широкой деревенской дороги, заглядывая вдаль. В следующую минуту ее взору представились многочисленные войска, стремительно надвигающиеся в их сторону. С распахнутыми от испуга глазами, она застыла в оцепенении, успев лишь едва слышно ойкнуть.

Бросая горящие факелы на соломенные крыши домов, они с громогласными воскликами приближались. Большая часть воинов просто проскочило мимо крестьянки, даже не взглянув на нее. Мелковатый, морщинистый, безобразной внешности орк посчитал для себя оскорблением оставить ее вне своего драгоценного внимания. Мягко взмахнув мечем, он с недобрым оскалом снес ей голову, та словно мяч покатилась к обочине.

Уничтожив всю деревню и еще несколько близлежащих поселков, войско умчалось на север, оставляя позади тлеющие угли догорающих домов и множество трупов крестьян, на чьих лицах уже навсегда застыл немой ужас.