Алан Фостер - Сын чародея с гитарой

– Что значит – непоправимое? – спросил Виз. – Снугенхатт! И вы, ребята! Вам бы лучше подойти, послушать.

Носорог кивнул и заковылял. Толпа расступилась перед ним.

Веррагарр окинул взором свой отряд.

– Мовара! Где Мовара?

Из толпы выпорхнула белая с розовым отливом птица и бесцеремонно опустилась на левое плечо кенгуру.

– Моваре удалось побывать в монастыре, – сообщил Веррагарр. – Его, пожалуй, можно назвать нашим разведчиком. Он очень рисковал.

Розовый какаду кивнул.

– Там калечат птиц, сам видел. – Он задрожал, перья заходили ходуном. – Ужасно это, ужасно. Видели бы вы их новых солдат, видели бы! Огромные жуткие твари – сплошь когти, клыки и клювы.

– Мовара принес подтверждение самых дурных слухов, – продолжал Веррагарр. – И поведал кое-что пострашнее.

– О да, мой друг, о да.

Банкан отметил, что разведчик стар. Клюв сточен, глаза тусклые.

Судя по всему, он в начальной стадии маразма. А может, немножко не в своем уме. Заслуживает ли он доверия? Похоже, Веррагарр не сомневается в его правдивости.

– Они похищают окрестных жителей, – говорил кенгуру, – и заточают их в монастырь. – Голос его был мрачен. – Ныне монахи предпочитают красть детенышей и младенцев, как детей путешественников, так и местных. Большинство из тех, кто попал туда, мы уже не видели. Но нескольким удалось сбежать. Их рассказы поистине ужасающи, и Мовара их подтвердил.

– Видел Темных в деле, видел. – Какаду многозначительно раскинул старые крылья. – Слышал их речи, слышал. И многое запомнил.

– Шеф, че ж ты видел? – спросила Ниина.

Сквилл изображал равнодушие и скуку.

– Видел! – повторил попугай. – Видел святотатство! Осквернение!

– И что же они оскверняют? – поинтересовался Банкан.

Розовый какаду наклонился вперед, выпучил глаза.

– Природу. Темные монахи оскверняют саму природу.

– Не понимаю, – осторожно произнес Банкан.

– А кто понимает? Кто понимает? – взволнованно захлопали розовые крылья. – Темные тоже не ведают, что творят, но это их не останавливает. Скрытые силы природы, связующие ее невидимые нити – вот чем они манипулируют на своей горе. Они мнят себя ткачами, но вяжут только узлы, безобразные узлы. – И хотя необходимости понижать голос не было, какаду наклонился и зашептал:

– Раньше монахи раздражали нас, да раздражали. Не более того, не более. А теперь они хотят управлять всем. Не только нашими холмами и долинами. Вообще всем. Целым миром. – Я слышал, как они говорили слова, слова, коих я не понимал. И никто не понимает значения этих слов, в том числе и сами Темные. Но пользуются ими, пользуются. Путник, знай: эти слова обладают мрачной силой. И они были неизвестны монахам еще год назад.

– Что за слова? – Граджелут медленно спешился. – На своем веку я слышал немало разных слов.

– Но не эти, друг мой, не эти. Вряд ли ты знаком с такими словами, как…

Розовый какаду беспомощно замотал головой.

«Да, – подумал Банкан, – он совсем стар, и память уже не помощница, а причина огорчений».

– Дезоксирибонуклеиновая кислота! – выпалил вдруг Мовара. – Пептидная связь! Молекулярный углерод! Гетероциклические соединения! – Он растерянно заморгал. – Энзимное корковое замещение!

Банкану все это показалось абракадаброй. Но абракадаброй специфической. А специфическая абракадабра, волшебная она или не волшебная, бывает опасна. Возможно, в рассказанном какаду Клотагорб увидел бы смысл. Банкану же, как и Граджелуту, эта задача была не по плечу.

– Гибридизация хромосомных молекул! – Мовара дико жестикулировал крыльями. – Принудительное ингибирование иммунных реакций отторжения!

С помощью этих заклинаний они творят небывалое! Невиданное!

– Что именно? – допытывался Банкан.

– Ужасы! Святотатство! Новые виды существ!

У Ниины в глазах появилась растерянность.

– Да разве можно делать новые виды существ?

– Можно, сочетая старые, можно. Я видел их своими глазами, я видел!

– Снова попугай перешел на шепот:

– Они взяли валлаби. Потом взяли рысь. Облили их зловонными жидкостями. Вперед вышли Темные, которым подчиняются остальные монахи. И они рекли слова.

Мовара пребывал чуть ли не в ужасе от собственных воспоминаний, но не сдавался.

– Над котлом – густой пар. Ничего не видать, ничего. А Темные все громче молятся, все громче. И слышны звуки из котла! – Он снова содрогнулся. – Стихают голоса Темных. Рассеивается пар. Где же бедный валлаби, где несчастная рысь? Они исчезли!