М. Волошина - Дни и ночи Невервинтера

— Не хочется их тут оставлять. Касавир, ты их до таверны донесешь?

— Попытаюсь, только наплечник надо снять, — виновато произнес Касавир.

— Давай его мне, побуду уж твоим оруженосцем, — примирительным тоном сказала Эйлин.

Когда они выходили из замка, Эйлин буквально спиной почувствовала взгляд. Но оборачиваться не стала. Она и так знала, кто это. И показала этому «фантому» кулак за спиной.

Когда сонная, усталая компания добралась до таверны, Дункан с таинственным видом доложил Эйлин, что Бишоп уже здесь. Еще бы. Пока Касавир дотащил этих спящих красавиц, Бишоп сто раз бы успел сбегать туда и обратно.

— А мне-то что с того? — неприветливо огрызнулась Эйлин. Мысленно она была уже в постели, и думать о Бишопе на сон грядущий — это было уже слишком.

— Ну, — уклончиво ответил Дункан, — мы тут с ним немного поговорили, прежде чем он пошел к себе.

— С каких это пор ты стал наперсником Бишопа? — безо всякого интереса спросила она.

— Да, собственно… в общем… он не совсем лестно о тебе отзывался.

— Тсс. Ты с ума сошел, — показала Эйлин взглядом на Касавира, который уже отнес безжизненные тела в постельку и решил немного перекусить после волнительной ночи. В этом вопросе он всегда проявлял похвальную самостоятельность и не ждал, когда ему подадут. С голоду помереть можно, если всех ждать.

Однако он, похоже, ничего не слышал из их разговора и вообще был погружен в себя. Но, на всякий случай, Эйлин и Дункан отошли подальше.

— Дункан, если бы ты не был моим обожаемым дядюшкой и твой болтливый язык не приносил бы мне иногда пользу, я бы его уже отрезала, — зло сказала Эйлин.

— Спасибо за теплые слова, племяшка. Особенно за обожаемого дядюшку. Так вот, Бишоп пришел в ужасном состоянии.

— А в каком состоянии он должен был прийти? Я вообще удивляюсь, что он не приполз.

— Ты не поняла, — Дункан приблизился к Эйлин, обдав ее своим выхлопом, — он был просто подавлен, хотя и не подавал виду. Назвал тебя словом, которого я при своей племяннице и произнести не могу. Потом взял бутылку крепленого и ушел к себе. Что ты с ним такого сделала?

— Ничего, поверь. Но если бы я его там встретила, то сделала бы обязательно. Ладно, Дункан, спасибо за заботу. Да, кстати, Гробнар не приходил?

— Нет, Гробнара здесь не было, и меня это не огорчает. А вот Келгар… — Дункан оживился и приготовился выложить очередную сплетню.

Эйлин отмахнулась от него.

— Знаю, знаю. Все, спокойной ночи.

Когда она проходила мимо комнаты Бишопа, дверь тихонько отворилась. Красавец-мужчина стоял в дверном проеме, пытаясь принять самую драматичную позу. Удавалось ему это не очень, ибо, как бы ни был мир Фаэруна полон чудес, силу тяготения еще никто не отменял. Эйлин поняла, что отправиться спать на сей раз ей не суждено. Быстро оглядевшись, она втолкнула Бишопа в комнату, зашла следом и закрыла за собой дверь. В другое время она сочла бы этот поступок более чем странным, но ясно было, что он от нее не отстанет, а ждать, пока Касавир заморит червячка и войдет в коридор она, по понятным причинам, не могла. Не хватало ей на сегодня еще особо жестокого убийства.

Эйлин оценивающе посмотрела на распростертое перед ней туловище. Да, ничего. Гибкое и сильное тело человека, привыкшего часами выслеживать и преследовать добычу. И уж во всяком случае, загар к нему пристает лучше, чем к благоухающему и осененному божественной силой телу Касавира. Помнится, после длительного конного перехода в знойный день Касавир, неосмотрительно оставивший свой плащ, долго мучился ожогами. Никакое наложение рук не помогало, пока Сэнд любовно не намазал его своим очередным изобретением. И великолепный черный доспех с плащом и шипастыми наплечниками идет Бишопу как нельзя лучше. «Ей богу, он не стоит такой заботы, — подумала Эйлин, — куча денег уходит на все эти шмотки, а благодарность — вот она, лежит и лыка не вяжет». Эйлин расстегнула застежку плаща, взяла со столика графин и, убедившись, что там вода, а не какое-нибудь пойло, побрызгала в лицо Бишопу, затем похлопала его по щекам.

Бишоп открыл глаза и медленно встал. Он был явно раздосадован столь бесславным финалом своего эффектного появления перед этой падшей женщиной. И она его прекрасно понимала. Желание убить его у нее пропало.

— Ну, что, на полу будем разговаривать или присядем куда-нибудь? — спросила Эйлин.

Бишоп безразлично мотнул головой.

— Не вопрос, — сказала Эйлин, — посидим на полу. Я-то, конечно, много чего могу тебе сказать по поводу последних шести часов моей и так нелегкой жизни. Но, вижу, нам надо торопиться, пока ты жив. Так что, я тебя слушаю.