Раймонд Фейст - Осколки разбитой короны

Дэш махнул своим людям, чтобы уходили, и велел поднести тряпки и оставшееся в канистрах масло, а кувшины отнести наверх, на берег. Стражники поспешили вверх по туннелю. Дэш отозвал в сторону того, что держал топор, и сказал:

— Давай сюда.

Он поставил две канистры на камни и подобрал третью. Потом осторожно выложил тряпки в длинный ряд, связал их в канат и накапал на него масла. Один конец этого каната он заткнул в канистру и поставил третью на две снизу, образовав небольшую пирамидку прямо под тем местом, где балка была перерублена топором.

Затем Дэш поспешил к дальнему концу каната и достал из кармана кремень. Лезвием ножа он начал высекать искры, стараясь попасть на промасленную тряпку.

Он не очень понимал, чего ожидать; Дэш слышал истории своего деда, но результаты видел только при использовании смеси этого масла с порошковой известью и серой.

Пламя, пыхнув, охватило тряпку. Дэш побежал прочь.

Пока горел канат, он добежал до ворот и, встав рядом с Густавом, сказал:

— Если будет гореть действительно так сильно, как говорят, то остальное дерево должно вспыхнуть быстро. Давление воды должно…

Пламя дошло до канистр, и они взорвались.

Сила взрыва была куда больше, чем Дэш ожидал; он думал, что получится скорее большой костер. Вместо этого образовалась взрывная волна, людей побросало на землю, а двоих задело обломками.

Густав поднялся с земли и сказал:

— Боги! Что это было?

— Сам не пойму, — сказал Дэш. — Дед что-то говорил мне о том, что там может быть слишком много воздуха — наверное, именно это он и имел в виду.

— Смотрите! — вскрикнул один из стражников.

Взрыв прорезал большую часть большой балки, и теперь ворота отгибали ее в сторону под давлением сдерживаемых ими миллионов галлонов речной воды. Вода полилась через проемы в дереве, и с громким стоном зашевелились все шлюзовые ворота. По мере усиления потока воды дерево начало двигаться быстрее. Скрип и стон сменился треском, балка разошлась надвое, и внезапно лавина воды снесла все ворота.

Дэш глядел, как вода движется по желобу. Вот она уже достигла пролома в камнях, откуда могла пролиться в нижние трубы, и незамедлительно устремилась вниз.

— Ну, так мы некоторых крыс утопим, — сказал Густав.

— Надеюсь, — сказал Дэш, принимая предложенную констеблем руку и поднимаясь на ноги. Думая о пересмешниках, он сказал: — Главное, чтобы своих крыс не утопить.

— Что нам делать с этими глиняными кувшинами, шериф? — спросил один из констеблей.

— Я думал, вам придется их бросать в огонь, — сказал Дэш. — Несите их сюда, найдем им применение. — Констебль нагнулся за кувшинами, и Дэш добавил: — Только осторожнее. — Он кивнул на бурный поток воды в разрушенном шлюзе.

Они поспешили обратно через город, и, поворачивая на главную улицу, Дэш крикнул Густаву:

— Поставь здесь баррикады. — Он указал на еще один квартал. — И здесь. Когда они прорвутся, я хочу завернуть их прежде, чем их кавалерия ударит по рынку. И как только ворота падут, поставь лучников на крыше там, там и там. — Он указал на три угла перекрестка.

Густав кивнул.

— Вижу, ты не говоришь: «Если они прорвутся».

— Это просто вопрос времени, если только к нам не успеет подойти помощь. Думаю, у нас впереди трудные деньки.

Густав пожал плечами.

— Я наемник, шериф. Мне платят за трудные деньки.

Дэш кивнул, и Густав поспешил выполнять приказы, а остальные стражники понесли кувшины с маслом к воротам.

Шериф оглядел опустевшие городские улицы — люди прятались по домам, надеясь, несмотря ни на что, избежать еще одного разгрома, подобного прошлогоднему. Дэш покачал головой. Может, наемникам, стражникам и солдатам и платили за то, что они терпят такое, но уж никак не горожанам. Именно они страдали больше всех, а за время службы шерифом у него возникло особое отношение к крондорцам, которого он прежде не мог себе представить. Он начинал понимать, почему его дед так любил этот город, знать и чернь, благородных и простолюдинов. Это был его город; и Дэш не желал отдавать его никому.

Уже спеша к воротам, Дэш услышал звук рога. Он знал, что к воротам под флагом перемирия приближается кешианский герольд, чтобы объявить, на каких условиях его генерал примет сдачу города. Дэш взобрался по ступеням на стену над воротами, как раз когда подъехал герольд, а из-за гор начало выползать восходящее солнце. Герольд был из пустынных племен, а сопровождали его два солдата-пса, каждый со знаменем: один держал Львиное знамя Империи, а другой — родовой флаг. Дэш знал, отец и дед не одобрили бы то, что он не узнал, какой именно это род.