Флейм Корвин: Вор и убийца

— А ну поднимайтесь!

Отвыкшие глаза на миг ослепли от света.

— Шевелитесь, грязные свиньи! И поторапливайтесь, пока я добрый!

В камеру ввалился самый жирный из виденных мной в королевской тюрьме надсмотрщиков. На дюжину шагов от него несло перегаром, и зловонные пары из его пасти мгновенно смешались с затхлым воздухом каменного мешка, в котором свои последние часы коротали арестанты. К коим, как ни горько это признать, принадлежал и я.

Следом за надсмотрщиком через полуоткрытую дверь из обитого медью почерневшего дуба вошли два тюремных алебардиста в желто-оранжевых королевских цветах. Еще несколько гремели ржавым железом в освещенном факелами коридоре. Древки их оружия основательно укоротили, чтобы управляться в тюремных помещениях.

— По одному и на выход! — проревел тюремщик, звякнув связкой массивных ключей, зажатых в толстых и коротких пальцах. Такие у меня всегда вызывали отвращение.

Опершись на закованные в кандалы руки, я неуклюже поднялся. Рана под рубцом на левой ноге напомнила о себе тремя уколами боли. Проклятый пепел! Ведь почти зажила.

— Да шустрей там!

Цепи на ногах позволяли делать только короткие шажки, которые изрядно бы меня повеселили, смотри я на это дело со стороны. Но дьявол! Я там, где я есть. Проклинаю тот день, когда мы наполнили паруса и погнались за караваном купцов!

— Один, второй, — поднеся к небритой роже фонарь и скорчив отвратную гримасу, тюремщик пересчитывал переступающих порог камеры заключенных, — третий, четвертый…

В меня ткнула лапа с зеленой татуировкой.

— … пятый, шестой, седьмой, восьмой. Ага, все тут, — тряся обвислым животом, тюремщик зашелся хриплым хохотом. — Да и куда ж вам подеваться!

Зрелище ржущего надсмотрщика вызывало у меня отвращение. Я отвел взгляд.

— Ты чего морду воротишь?

Тюремщик дернул меня за рукав рубахи. К моему лицу приблизились зло сощуренные налитые кровью глаза.

— Стройте этих и ведите на площадь, — бросил алебардистам тюремщик, — а мы с господином капитаном скоро нагоним. Ты ведь капитан? Не так ли?

Отвечать я не собирался, да и не успел бы. Пудовый кулачище угодил прямо в солнечное сплетение. Задыхаясь, я рухнул на колени, изо рта потекла вязкая слюна. Я поймал на себе выразительные взгляды Чекко и Лоиса. Помочь, капитан? Я резко мотнул головой. Не вмешивайтесь!

Жирный гад от души пнул сапогом по ноге, угодив точно по почти зажившей ране. После вспышки боли меня затопила ненависть. Стража уже отвела парней на дюжину шагов, и с тюремщиком я остался один на один. Собравшись, ждал, когда он подойдет поближе.

Плюнув мне под ноги, надсмотрщик опустился на корточки в нескольких шагах слева, подперев спиной стену.

— Это тебе не купцов щипать, пират, — зло рассмеялся он и потянулся к болтавшейся на поясе фляжке, подставив мне свой бок.

Я рванулся, вложив в прыжок все оставшиеся после месяца заключения силы. Тюремщик вскочил, отшвырнув флягу, а я вспорол пустоту и влетел плечом в шершавую кладку. Толстяк оказался необычайно проворен. Пока я поднимался, он ловко обошел меня справа и смачно врезал тыльной стороной ладони по спине. Грохнувшись на колени, я не успел даже дернуться, как получил еще один удар по лопаткам и уткнулся лицом в сырой пол. Надсмотрщик придавил спину тяжелым коленом, умело заломив руки. Попытка шевельнуться принесла избитому телу адскую боль.

— Не ерепенься, — услышал я сквозь собственный хрип, — вас ведут на суд и, сам знаешь, какой приговор вынесет лорд Деспилье. Но не отчаивайся.

Я замер. Речь надсмотрщика преобразилась совершенно и в лучшую сторону.

— Есть человек, который хочет, чтоб твоя душа осталась средь живых. Если не наделаешь глупостей, то увидишь завтрашнее утро. Будь спокоен и хотя бы внешне покорен судьбе. А теперь… Пшел, собака!

Прежний тюремщик вернулся. Наградив пинком и отборными ругательствами, он погнал меня по коридорам королевской тюрьмы. Я двигал ногами, словно пьяный, гадая о странном тюремщике и моем таинственном доброжелателе. Предположения возникали самые дикие, вплоть до слуг Сатаны!.. Ох, не о том думается на пороге смерти! Чтобы отогнать непрошеные мысли, я бездумно считал попадавшиеся на пути двери камер.

Когда грубые лапы вытолкали из ворот тюрьмы, постарался выбросить из головы сумасшедшие домыслы. Конечно, насколько это возможно в нынешнем положении. Будь что будет!