Кирилл Воробьев - Убийца для Пономаря

Трагедия – дама, предпочитающая внезапные появления.

Некоторые, впрочем, считают, что могут предчувствовать беду, но Владимир Степанович Солодовицын этим талантом сроду не обладал. Как бы компенсируя этот недостаток, природа наградила Владимира Степановича острым умом и изрядной прозорливостью, качествами незаменимыми для политика.

Уже второй срок Солодовицын был депутатом Государственной Думы от блока левых сил. За годы депутатской карьеры Владимир Степанович не раз демонстрировал свою гибкость, вкупе с принципиальностью, и в кулуарах думы ходило такое определение его характера: «Соглашается на все, но стоит на своем».

Солодовицын по натуре своей был оптимистом, но в эту пятницу настроение у него упало ниже среднего. Дума приняла очередной закон о природоохранных мероприятиях, но те поправки, что попытался внести в него Владимир Степанович, и за лоббирование которых он уже получил приличную сумму, оказались просто проигнорированы.

Позвонив после заседания жене, Зое Ивановне, Солодовицын сказал, что едет на дачу. После этого Владимир Степанович пропал.

Тревогу забила супруга политика в воскресенье вечером, когда депутат по всем расчетам должен был уже вернуться домой. Кроме того, несмотря на то, что на даче в Лыткарино, был телефон, да и сам Солодовицын не расставался с мобильником, он ни разу за все выходные не ответил на многочисленные звонки. Конечно, такое бывало и раньше, когда Владимир Степанович работал над каким-либо документом, но всегда перед отъездом он звонил жене. В тот воскресный вечер он никак не дал о себе знать.

В милиции на исчезновение политика отреагировали дружным смехом.

– Поищите у любовницы... – Посоветовал анонимный дежурный.

Зоя Ивановна едва дождалась утра и на электричке отправилась на дачу. Около двухэтажного коттеджа дачи стояла припаркованная казенная «Волга».

«Значит, – Сделала вывод супруга, – Он там.»

Владимир Степанович действительно был в доме. Но когда Зоя Ивановна увидела то, что сталось с ее мужем, она не смогла сдержать рвотного позыва, закатила глаза и повалилась без чувств.

Очнулась она в отвратительно пахнущей луже. Стараясь не смотреть на ужасную картину, женщина добралась до телефона. Набрала 02. Теперь дежурному было не до смеха.

Оперативники прибыли через пятнадцать минут.

Их глазам предстало странное зрелище. Тело убитого Владимира Степановича Солодовицына лежало на ковре в гостиной. В комнате был полный разгром, явные следы смертельной схватки. Но не это поражало воображение.

После убийства, которое, судя по кровавым следам, произошло на этом же месте, на диванчике перед до сих пор включенным телевизором, преступник хладнокровно расчленил тело Солодовицына. Отсеченные части негодяй расположил в ряд по порядку убывания размеров: тело, ноги, руки, голова. Орудие преступления, острый кухонный нож, лежало чуть поодаль.

Срочно был вызван кинолог с овчаркой. Но собака, приведя опергруппу к остановке автобуса, потеряла след. Но самым странным в этом преступлении было то, что рядом с телом убитого стояли два цветочных горшка. Один с «декабристом» а второй с фиалками. Оба растения были изрезаны тем же ножом, что кромсал тело их хозяина.

Сергея Серафимовича Дубова всегда одолевало множество проблем. Связаны они были не только с его профессиональной деятельностью, он был исполнительным директором банка «Аркада», но и, пожалуй, большей частью, с личной жизнью.

Его жена, Надежда, которую он взял за красоту и полное отсутствие ума, оказалась изрядной стервой. То, что за маской полной идиотки, которой впору, наивно хлопая глазами, сосать палец, когда разговаривают взрослые (к которым Дубов однозначно причислял себя и своих партнеров по бизнесу), скрывается расчетливое существо, выяснилось на второй день после свадьбы. Надя-дурочка, нежно улыбаясь и шаркая ножкой, полюбопытствовала:

– А когда мы поедем в Париж?

Сергей Серафимович выполнил это желание, втайне надеясь, что оно окажется последней идеей-фикс, посетившей кудрявую головку его жены. Но это оказалось лишь начало. Надя посетила уже более десятка мировых столиц и останавливаться пока не собиралась.

Несколько раз Дубов пытался урезонить супругу, привлечь ее внимание к дому, шестикомнатной квартире на Кутузовском. Всякий раз эти поползновения расценивались как ограничение свободы. Надя закатывала скандал, продолжавшийся всякий раз несколько суток подряд, что полностью выбивало Сергея Серафимовича из колеи. В конце концов, он решил, что легче и дешевле дать Наде попутешествовать по свету, чем по тысяче раз на дню выслушивать упреки в недальновидности, скаредности, мужском шовинизме и расовых предрассудках (Надежда была наполовину украинкой).