Дженнифер Фаллон - Башня Измены

— У меня есть несколько условий, — сказала она.

— Я не собираюсь идти вам на уступки, Адрина.

— Да, пока нет, — согласилась она. — Но вам нужно мое содействие, и поверьте, мы сможем поладить, если я почувствую, что и мне что-то перепадет.

Принц важно кивнул.

— Хорошо. И что это за условия?

Адрина лихорадочно зашевелила извилинами. Как бы это преподнести, чтоб не вызвать его подозрения?

— Если уж мне придется сопровождать вас до медалонской границы, пусть все будет обставлено должным образом, в соответствии с моим новым положением. Я хочу взять с собой всю свиту, включая моих фрейлин. — «Вот так! Посмотрим, понравится ли твоей драгоценной Честити жить в походных условиях, под боком у нескольких тысяч вонючих солдат!»

— Думаю, это можно устроить, — согласился принц. — Все?

— Нет. Я хочу стать членом вашего военного совета. Я не позволю вам гробить фардоннских солдат, пока не буду знать точно, за что они гибнут.

— Нет! И еще раз нет! Военный совет не место для женщин!

— Воля ваша. — Адрина пожала плечами. — Но если вы мне не уступите, то за ужином я встану и во весь голос крикну, что Хафиста — лжец, ублюдок и фарисей. Такой же, как все вы! Надеюсь, такой поступок карается смертью, не так ли? А без меня вы не сможете претендовать на фардоннский трон, и против медалонцев не выступит ни один наш солдат. Впрочем, если вы мне не верите, можете и дальше упираться рогами в забор.

Кратин представил себе реакцию герцогов на присутствие женщины в военном совете, потом взвесил серьезность ее заявления… и нехотя кивнул:

— Ладно, договорились.

— И еще одно, — добавила Адрина, немного подумав. — Я хочу, чтобы каждому фардоннцу, состоящему под моим началом, церковь выдала особую индульгенцию. Как вы правильно заметили, рано или поздно они обязательно нарушат какие-то неведомые им церковные законы. Нам обоим будет проще, если вы не станете вешать их на каждом столбе за реальные или надуманные прегрешения перед вашим бесценным богом.

Тон Адрины слегка покоробил принца, однако логики в ее рассуждениях не заметил бы только дурак. И Кратин ее заметил.

— Это все мои условия, — сказала Адрина. — Если вы их примете, я буду делать все что пожелаете. — И про себя добавила: «До поры до времени».

— Но у меня тоже имеются некоторые условия, — произнес Кратин.

— Вот как? И какие же?

— Впредь вы не будете носить таких провокационных нарядов и станете вести себя, как подобает кариенской принцессе. Иначе вас закидают-таки камнями и о фардоннском троне никто не вспомнит.

— Слушаюсь, ваше высочество. — В голосе Адрины зазвучал сарказм. — Рубище сгодится?

Кратин сделал вид, что не заметил насмешки.

— И вы будете разговаривать с вашим сводным братом и гвардейцами только в присутствии Вонулуса. Я не хочу, чтобы вы плели интриги за моей спиной.

«М-да, положеньице», — с досадой подумала принцесса. Выхода из него она пока не видела.

— Ваше недоверие очень меня огорчает, ваше высочество.

— Оправданное недоверие, заметьте. Итак, вы согласны?

Адрина неохотно кивнула.

— Согласна.

— Хорошо. В таком случае вы можете вернуться к себе и переодеться во что-нибудь более… подходящее… для званого ужина. Завтра я пришлю к вам монахинь, и вы вместе определите наиболее благоприятное конкретно для вас время для исполнения супружеского долга. Я не намерен попусту терять время в вашей постели.

Эта пощечина была поувесистее той, что Адрина уже получила. Да как он смеет!

— Только, прежде чем подойти к моей постели, подумайте, знаете ли вы, что в ней делать, — холодно произнесла она. — Как вам известно, меня обучали искусству любви настоящие профессионалы. Будет очень обидно, если от смеха я не смогу зачать вашего долгожданного претендента на кариенский и фардоннский троны.

«Теперь мы квиты, ваше высочество», — удовлетворенно подумала Адрина и, не дожидаясь, когда принц придет в себя, выскочила из комнаты.

День, когда Убежище впервые появилось в горах, названных в его честь, не остался в памяти людской — так давно это было. Неумолимое время словно вовсе не касалось его стен, от которых веяло чудесным покоем и безмятежностью. Возникали и рушились государства, рождались и умирали люди, а величественное белоснежное сооружение то появлялось, то исчезало, и было так всегда. В его покоях нередко появлялись боги и жили харшини, которые искали здесь мудрости, знания и спасения от грехов человеческих.