Глен Кук - Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа

– Так как видела, что он продемонстрировал всю свою глупость, наняв тебя на работу.

– Ты здорово наловчился говорить приятное.

Лодка оказалась одной из тех, которые обычно используются для перевозки людей на восточный берег в район, иногда именуемый Нижним Танфером. Она принадлежала семейству полукровок, не возражавших грести против течения, если деньги будут выплачены вперед. Я заплатил и свернулся калачиком среди груза и парусины, закрыв глаза. Похоже, мне все-таки удастся немного вздремнуть.

Торнада, кажется, собралась последовать моему примеру. Старший паромщик тронул меня ногой. Его звали Скид, и ему было не менее сотни лет. Несмотря на возраст, Скид был бодр. Ничего удивительного, жизнь на реке полезна для здоровья. Я храпел, ворчал, всеми силами давая понять, что мои умственные способности не превосходят интеллекта черепахи. Приоткрыв один глаз, я спросил:

– Что, уже на месте?

– Нет. За нами идет лодка. Такого быть не должно.

Наверное, Скид жив только потому, что еще не использовал отпущенную ему квоту слов. Торнада – это какой-то каприз природы. Она способна полностью проснуться, едва открыв глаза. Я еще не успел сесть, а моя спутница уже была на ногах и внимательно вглядывалась во что-то за кормой.

– Где?

Позади нас виднелось множество огней. Думаю, что там было сотни две лодок, почти все похожие на нашу. Сухопутные крысы вежливо величают их «грузовыми»; эти посудины служат своим владельцам и домом, и средством заработка.

Скид присел рядом со мной, чтобы я смог увидеть, на что он указывает.

– Корыто Скилара Зеда. Работает восток-запад, как и мы. На север не ходит.

– О…

Само собой, лодки я не видел, не говоря уж о том, кто ею управлял. Пришлось притвориться.

– Это становится возмутительным, – сказал я Торнаде.

Она снова улеглась, не проявляя ни малейшего беспокойства. Эта женщина все больше и больше напоминала мне Плоскомордого, хотя кое в чем существенно от него отличалась. Она казалась более независимой. Тарпа постоянно волновало, что могут сказать и подумать о нем другие. Торнаде же на это было плевать, или она умело прикидывалась, что ей все до фонаря. Наверное, тем, кто так вымахал ростом, приходится подыскивать удобную для себя линию поведения.

Я еще раз посмотрел на нее. В колеблющемся свете лампы Торнада выглядела вполне пристойно. Она просто была чересчур большой.

– Эй. Расскажи мне что-нибудь о Торнаде.

– А что рассказывать? Я родилась и пока живу. Я то, что ты видишь.

– Расскажи что-нибудь. Откуда ты? Кто твои родители? Как ты очутилась здесь, вместо того чтобы сидеть в своем доме с кучей маленьких Торнад?

– Откуда ты, Гаррет? Кто твои родители? Почему ты здесь вместо того, чтобы сидеть дома и играть с маленькими Гарретами?

– Понимаю. Но я могу и рассказать. Я поведал ей о семье, из которой уже никого не осталось в живых. Рассказал о годах, проведенных в морской пехоте. Я не смог, как ни старался, объяснить, чем мы занимались на службе, – так, чтобы ей было понятно.

– Что же касается детей, то я их люблю. Боюсь только, что из меня получится вшивый отец. Мне еще самому надо стать взрослым, хотя бы по общепринятым стандартам.

– Это нечестно, Гаррет.

– Я просто убиваю время. Ты не обязана рассказывать.

– Мы станем друзьями, Гаррет?

– Не знаю. Возможно. Пока что-то не очень получается.

Она подумала над моими словами, приподнялась, сплюнула за борт, взглянула в сторону кормы и снова улеглась.

– Как ты думаешь, сколько мне лет?

– Ты примерно моего возраста. Может, слегка моложе. Лет двадцать восемь?

– Ты один из самых деликатных, Гаррет. Мне двадцать шесть. У меня есть ребенок. Ему почти двенадцать. Я не могла выдержать той жизни и ушла. Хотя обычно это привилегия мужчин – бросать женщин с детьми.

Я ничего не сказал. Что скажешь, когда тебе говорят такие вещи? Любые слова будут звучать неискренне или банально.

– Я чувствую себя ужасно виноватой. Но ни о чем не сожалею. Смешно, правда?

– Иногда так получается. Мне пришлось пережить подобное.

– Вроде этой нашей увеселительной прогулки?

– А?..

– Тебе не удается до конца спрятаться за ловко подвешенным языком и нарочитой небрежностью, Гаррет. Когда мы замочим Чодо, ты начнешь барахтаться в ощущении своей вины, как в большом чане с дерьмом.

– Но без всяких сожалений.

– Да. Знаешь, почему я встряла в это дело? Конечно, деньги и авторитет мне не повредят. Но я с тобой, потому что считаю тебя хорошим парНем. – Стараюсь. – Возможно, даже слишком. – Но если взглянуть в корень, разница между хорошими и плохими парнями окажется не такой уж и большой.