Мэгги Фьюри - Ориэлла

Ориэлла и сама не могла толком объяснить, что же произошло у Водоема Душ. Все ее предположения ограничивались тем, что Анвар уснул, а его встревоженный дух, освободившись от оков усталого тела, смог пересечь владения смерти и дотянуться до нее. Однако рассказ о встрече юноши со Жнецом Душ и слова призрака о сделке наполнили душу волшебницы огромным беспокойством. Почему-то это было ей очень знакомо… Кажется, когда она вырвала Анвара из тисков смерти там, в Тайбефе, Жнец говорил что-то весьма похожее. Если бы только она могла припомнить… И как там оказался Миафан?

Ориэлла с отвращением посмотрела на кусок вяленого мяса у себя в руке. Она была голодна, но после встречи с Миафаном все чувства заглушал животный страх, вернее, панический ужас, от которого сводило внутренности. Неужели Верховный Маг прав? Девушка понимала, что ее силы полностью иссякли от перенапряжения, и сейчас она совершенно беззащитна.

— Черт бы тебя побрал, Миафан! — пробормотала она. — Дернуло же тебя вернуться именно сейчас, в самое неподходящее время! — Девушка с проклятием отшвырнула опостылевший кусок.

Анвар выбрался из-под навеса и принес мясо назад. Тщательно отряхнув его, он снова вложил кусок в руку волшебницы.

— Успокойся, Ориэлла. Ты должна есть, — сказал он. На языке у нее вертелся язвительный ответ, но посмотрев на юношу, Ориэлла промолчала и даже заставила себя откусить кусочек. Под глазами у Анвара чернели синяки, а запыленное лицо прорезали глубокие морщины. Встреча с Миафаном свела радость благополучного возвращения на нет, однако сейчас им меньше всего нужна новая ссора. И, кстати сказать, Анвар не произнес ни слова упрека. «Было бы лучше, если бы он отругал меня как следует, — подумала Ориэлла, — вместо того, чтобы предоставлять мне самой это делать. И все же…»

Она посмотрела на Шиа, которая мирно спала, восстанавливая силы. Пантера не помнила ничего из того, что произошло, хотя и она, и Ориэлла исцелились от своих ран в Водоеме Душ. «Что же еще мне оставалось делать? — подумала волшебница. — Если бы я поступила иначе, Шиа погибла бы, и теперь я могу только молиться, чтобы цена за ее жизнь не оказалось слишком высокой».

— Ты сделала то, что должна была сделать, — спокойный голос Анвара ворвался в сознание девушки, будто он читал ее мысли.

Ориэлла взяла его руку.

— Спасибо тебе, Анвар. Но у нас сейчас столько неприятностей! Надвигается буря, Миафан на свободе, а мои силы покинули меня… — Голос волшебницы задрожал. — Анвар, я боюсь! Без магии я беспомощна как котенок, а теперь, когда Миафан оправился от моего нападения, может произойти все что угодно. — Ориэлла поежилась.

— А что с Жезлом?

— Вряд ли пока Верховный знает, что он у нас, но если узнает… Анвар, помнишь, как на корабле Миафан овладел моим телом и попытался убить тебя?

Анвар кивнул, озадаченный такой переменой темы. Ориэлла прерывисто вздохнула: ее саму пугало то, что она должна была сказать.

— Представляешь, если это произойдет снова, ведь Миафан поправился? Анвар, если он обретет власть над Жезлом…

— Нет! — Юноша догадался, что она имеет в виду, и опередил ее. — Не говори этого, Ориэлла.

— Я должна. Если я.., если Миафан начнет мною управлять, тебе придется убить меня, Анвар. У тебя не будет выбора.., как не было бы выбора и у меня, если б это произошло с тобой.

— Я не собираюсь тебя убивать. Нет. — Голос Анвара понизился до испуганного шепота. — Я не смогу.

Сердце Ориэллы рванулось ему навстречу, но взгляд ее остался твердым.

— Ничего не поделаешь, любовь моя, ты должен! Если Миафан овладеет Жезлом, все пропало — и лучше нам умереть, чем попасть ему в лапы. Вспомни, что он сказал у Водоема Душ.

Но Анвар почти не слышал ее последних слов. Он знал, что ласковое обращение вырвалось у нее невольно, но… Юноша старался ничем не выдать своего ликования, ибо девушка наверняка отстранилась бы от него, задумайся она над своими словами. Какие бы чувства Ориэлла ни испытывала к Анвару, она все еще оплакивала Форрала, и ей была бы очень неприятна мысль, что кто-то может занять место ее детской любви. «Для этого необходимо время», — сказал себе Анвар, умоляя всех богов, чтобы Верховный Маг дал им это время.

В покоях Миафана было холодно и одиноко. Дрова, которые он оставил в огромном камине, прогорели до тусклых углей, запорошенных бледным пеплом, лампы почти потухли. Тусклый свет проникал через плотные шторы, возвещая, что над Нексисом забрезжил новый хмурый день. Тело Верховного Мага лежало на кровати, там, где он покинул его. В слабом сероватом свете оно казалось бледным и окоченевшим, как труп. Парящее сознание колдуна противилось мысли о возвращении в это холодное, терзаемое болью пристанище, но это было необходимо. Миафан собрался и устремился вниз, скользнув в свою телесную форму с легкостью, приобретенной долгой практикой.