Кейтлин Рубино-Бродвей - Обычная магия (ЛП)

–– Считаю до трех.

Оливия махнула рукой на дверь, и та распахнулась.

–– Сюрприз! Ничего себе, мама, ты – настоящий феникс.

–– Привет, мама! –– эхом отозвалась я, выглядывая из-за Оливии. Она была права. Оливия могла быть самой выдающейся в семье, но наша мама и вправду могла все сопоставить, когда ей было нужно.

Оливия толкнула меня обратно на место.

–– Если мне еще раз придется напоминать тебе не двигаться, то я привяжу тебя.

Мама посмотрела на меня, а потом бросила долгий косой взгляд на мою старшую сестру.

–– Что ты сделала с Эбби?

–– Я делаю ее красивой. Красивее, –– поправилась Оливия. –– Мы не закончили, поэтому пока не суди.

Мама махнула на воду и добавила немного мыла, потом ухватила Оливию за плечо.

–– Ты – вон. Эбби, умой лицо.

–– Она – взрослая, –– запротестовала Оливия, когда мама приложила усилие и выставила ее за дверь.

–– Лишь номинально, –– сказала мама, пришпиливая ее взглядом к месту. –– Ей все еще двенадцать лет, и она смоет это немедленно. –– Когда я встала, она сказала: –– О, ради Бога... она даже не одета! –– Мама схватила меня за руку и вытащила из комнаты. –– Ты сведешь меня с ума. У нас нет времени. Нам выходить через двадцать пять минут!

С Оливией, следующей за нами по пятам, мама тянула меня вниз по лестнице, через мастерскую, черную лестницу, через зал, и за угол в мою комнату, бормоча себе под нос всю дорогу. Я бежала за ней, мягкая пижама прилипла к моей спине и ногам от пота.

–– Даже еще не одета! Что ты думаешь, делаешь? Мы уже опаздываем... ты думаешь, они будут ждать нас вечно? Ты хочешь пропустить свое собственное Оценивание?

–– Гил почти проспал его, –– сказала я.

–– Гил – очень особенный ребенок, –– сказала мама. –– И, возможно, нарколептик.

–– А я? Разве я не особенный ребенок?

–– Очень милая юная леди, –– улыбалась мама, направляя меня в мою комнату. Ну, не совсем мою. Поскольку я уже три недели делю её с Оливией после того, как мама сказала, что у них с папой есть дела поважнее накладывания растягивающих заклинаний, чтобы обеспечить каждую из нас своей комнатой. Если честно, я и не сильно возражаю.

–– Оливия, позови всех сюда, а потом принеси шкатулку с украшениями из моего комода.

–– Я могу принести её, –– сказала я.

Мама усадила меня на стул перед зеркалом.

–– Не в ближайшие двадцать две минуты. Как только закончишь, –– сказала она Оливии, накидывая на моё лицо тёплую, влажную салфетку, –– можешь идти переодеваться.

–– Зачем? А чем это платье тебе не нравится? –– невинно запротестовала Оливия, расправляя юбку. Нужно отдать ей должное, она была одета как член Гильдии. Её одежда не была такой уж тесной или короткой, какую она носила раньше.

Мама не ответила. Ей и не нужно было. Когда споришь с мамой, наступает такой момент, когда она молчит, и именно тогда ты перестаёшь сопротивляться и делаешь то, что она хочет только потому, что спор действительно окончен.

Посему Оливия всех позвала, а затем пошла взять шкатулку и переодеться. Стены нашептывали призыв, и несколько мгновений спустя все ввалились в комнату. Тётушки и кузины (у меня их аж две) и бабушка (только одна), пока комната не заполнилась. Алексы, тем не менее, не было. Они сели на кровать, расправили складки на платьях для Оценивания, и принялись смеяться и говорить, пока воздух не загудел, словно гнездо пикси. Комната была забита – полная людей, шума, аромата духов и бряканья драгоценностей, шелеста шёлковых юбок, цепляющихся друг за друга, пока люди толкались в тесноте. А бабушка аккуратно распустила мои волосы руками, покрытыми морщинами, такими же искусными, как у мага Гильдии, такими же нежными как... Пожалуй, в мире нет ничего нежнее бабушкиных рук.

Я взглянула в зеркало на платье для Оценки. Традиционное торжественное оценочное платье семьи Хейлов висело в специальном шкафу на чердаке, рядом с маминым свадебным платьем и выпускными мантиями, скопившимися за несколько лет. Это красивое платье – шелковое, богатое, перламутровое и такое изысканное, что без магии на него ушло минимум четыре руки и пятнадцать минут сосредоточения на его развешивание. Я не была на Оценке Алексы, а когда в Гильдию отправилась Оливия, мне было всего лишь три года – возраст, едва достаточный, чтобы хранить воспоминания, а только ощущения чего-то мягкого и фиолетового, громкие голоса и как меня передавали от человека к человеку. Но картина достаточна; я ждала, когда сама навсегда надену платье. Сама не знаю почему, но в животе стало безумно горячо и нервы накалились до предела.