Ллойд Александер: Верховный король

— Не принц, а король Рун,— со вздохом поправил его молодой человек,— отец мой, король Руддлум, умер прошлым летом. А я вот привез Эйлонви. Королева Те-лерия хотела оставить принцессу на Моне. Надо же, говорила она, завершить ее воспитание. Ты же знаешь мою мать: ее бы и сам Даллбен не уговорил. И поэтому,— Рун приосанился и гордо взглянул на Тарена,— поэтому я сам, собственной волей, принял решение. Я приказал, да-да, приказал снарядить корабль, и мы отплыли с Моны. Удивительно, что может сделать король, если только пожелает!

Эйлонви лукаво улыбнулась, а Рун, не замечая ее улыбки, продолжал важно:

— Мы привезли с собой еще кое-кого.— Он указал в сторону очага, где Тарен заметил толстенького коротышку, сидевшего прямо на полу и державшего между колен большую кастрюлю.

Незнакомец облизал пальцы и пошевелил отвислым носом, глядя исподлобья на Тарена. Он и не подумал встать или хотя бы приподняться в знак приветствия, только коротко кивнул, будто они знакомы сто лет. Жидкие волосы вокруг его лукообразной головы затрепетали, как водоросли под водой.

Тарен с недоумением глядел на этого странного человечка. А тот высокомерно фыркнул и в то же время обиженно оттопырил губу.

— Мог бы запомнить,— раздраженно пропищал он,— не так часто встречаешься с великанами! Забыл?

— Да как я могу забыть? — воскликнул Тарен.— Еще как помню! Пещера на Моне! Хотя, когда я в последний раз видел тебя, ты был... чуть больше ростом, кажется. Впрочем, это с каждым может случиться. Но тем не менее это ты! В самом деле! Тлю!

— Если бы я по-прежнему был великаном,— проворчал Тлю,— не многие бы решились меня не узнавать. К несчастью, таковы уж люди. Тогда, в пещере...

— Ты угодил в самое больное место,— прошептала Эйлонви.—Теперь его не остановишь. Станет вспоми-

нать о тех славных деньках, когда был великаном. Замолкает он только для того, чтобы поесть, и перестает есть лишь для того, чтобы поговорить. Я еще могу понять и простить его обжорство. Еще бы, питаться так долго одними сырыми грибами! Но эта болтовня про его несчастное великанство!

— Я знал, что Даллбен послал Карр с обещанным зельем для Глю, чтобы вернуть ему прежний вид,— сказал Тарен,— но что произошло дальше, понятия не имею.

— Вот что с ним случилось,—с готовностью принялась объяснять Эйлонви.— Как только Глю уменьшился до своих размеров и смог выбраться из пещеры, он пробрался в замок Руна. Там он всех замучил бесконечными и бестолковыми слезными историями и разговорами про свое великанство. Но прогнать его ни у кого не хватало решимости. А когда мы собрались плыть сюда, то взяли его с собой, думая, что он захочет поблагодарить Даллбена. Не тут-то было! Знаешь, сорока стрекочет, что хочет, и не думает о твоих ушах. Он всех нас заговорил. Я уж теперь жалею, что мы не оставили его там.

— Даже Глю здесь,—проговорил Тарен, оглядываясь вокруг,— а троих наших лучших друзей я, к сожалению, не вижу. Нет старого доброго Доли. И Ффлевддура Пламенного, нашего короля-барда, не слышно. Даже лорд Гвидион не появился. А я-то думал, что уж он наверняка прибудет поприветствовать Эйлонви.

— Доли прислал привет,—сказал Колл.—Но придется обойтись без его общества. Нашего друга карлика выковырять из его подземного королевства так же трудно, как выкорчевать старый пень в поле. Что же касается Ффлевддура, то он как раз легок на подъем, как перекати-поле. Ничто не удержит его от веселой встречи. Думаю, он скоро явится сюда вместе со своей арфой.

— Принца Гвидиона тоже ждем,—добавил Даллбен.— Кое-что нам надо с ним обсудить и обдумать. Но вы, молодые люди, конечно, вольны считать, что важнее возвращения домой принцессы и Помощника Сторожа Свиньи нет ничего на свете.

— Ладно, я это опять надену, когда приедут Ффлевд-дур и принц Гвидион,— сказала Эйлонви, снимая с головы золотую диадему.— Просто для того, чтобы и они могли посмотреть, как она выглядит,— смущенно добавила она.— А пока пусть моя голова отдохнет. Эта штука так сжимает лоб, будто это не лоб, а груша, из которой надо выжать побольше соку.

— Что ж, принцесса,— улыбнулся Даллбен, отчего его морщинистое лицо и вовсе сморщилось,—корона еще более неудобна, чем это украшение. Научилась малому, поймешь большее.

— Хм, научилась! — хмыкнула Эйлонви.— Да я этого учения вдосталь наглоталась. Хорошо еще, что не утонула в нем с головой! Впрочем, кое-чему дельному меня выучили. Смотри,— она вытащила из кармана плаща сложенный вчетверо кусок ткани и смущенно протянула его Тарену,— я вышила это для тебя. Правда, она не совсем еще закончена, но все равно возьми.