Маргарет Уэйс - Драконы летнего полдня

- Ты не потеряешь меня, дорогой. Я буду больше думать о себе. Я обещаю...

Просто я... Я все думаю о Палине... - Она вздохнула и взглянула на темноту за окном. Если бы хотя бы его могила была здесь... Вмести с двумя другими мальчиками... Я бы по крайней мере знала...

- Его могилы здесь нет, потому что он жив! - прервал ее Карамон.

- Карамон, - печально возразила Тика. - Ты же слышал рассказ Даламара...

Палин вместе с Та-сом вошли в лабораторию, а обратно не вышли. Уже больше месяца от них ни слуху ни духу...

- Он жив! - повторил Карамон. - Я приготовлю нам по чашке тарбеанского чая, - добавил он и, поднявшись, направился в кухню. Тика знала, что теперь Карамону надо побыть одному, чтобы справиться с собой. Она вздохнула и огляделась вокруг, затем еще раз вздохнула и поднялась со скамьи. Войны, Черные Рыцари и злые драконы приходят и уходят, а грязную посуду все равно надо мыть.

Она начала собирать тарелки в стопки и внезапно услышала какой-то неясный звук.

Тика остановилась и, затаив дыхание, прислушалась. Ничего. Она попыталась припомнить, на что же был похож этот звук. Это было непросто, потому что из-за звяканья тарелок она слышала его неотчетливо. Больше всего он походил на звук тихих, крадущихся шагов. Подождав некоторое время, Тика решила, что ей показалось, а возможно, это просто прошла кошка. Она вернулась к прерванному занятию, и когда, собрав большую стопку тарелок, направилась в кух-ню, услышала скребущий звук металла по дереву. Повернувшись, она успела заметить, как засов сам собой приподнялся, а дверь начала открываться... Она бросила тарелки, разлетевшиеся по полу со страшным звоном, и бросилась к тяжелой чугунной сковороде. Схватив ее за длинную ручку, Тика встала за дверью. Пусть только Черные Рыцари попробуют покуситься на нее, мужа или малюток-дочерей, она разобьет голову любому, кто только сунется...

- В чем дело... Карамон выскочил из кухни.

- Тсс! - Тика поднесла палец к губам и подняла сковородку. Неизвестный открыл дверь и вошел внутрь. Тика видела его неотчетливо, на нем был серый плащ, голова не покрыта. Она хорошо видела только затылок. Тика прицелилась...

Внезапно Карамон с громким криком бросился вперед, сметая на своем пути столы и ломая стулья.

- Палин!.. - прошептала Тика. Не в силах сдвинуться с места, она откинулась назад и, опершись о стену, сквозь слезы смотрела на то, как Карамон обнимает сына.

- А где мама? - удивился Палин, оглядываясь кругом.

- Прячется за дверью, - ответил Карамон сквозь слезы. - Собирается прибить тебя сковородкой. Тика покраснела, отшвырнула в сторону свое не пригодившееся орудие и кинулась к сыну.

- Палин, дорогой Палин! - плакала и смеялась она. Все эти дни я молилась, чтобы ты вернулся невредимый, а когда ты наконец пришел, я сама тебя чуть не убила. Я решила, что это... Один из них.

- Все в порядке, мама, - успокаивал ее Палин, обнимая. - Я все понимаю. Я знаю, что происходит кругом. Мы говорили с Даламаром...

- Мы? - Тика удивленно посмотрела на него. Палин отступил на шаг и посмотрел на родителей.

- Мать, отец, я не один. Со мной человек, которого вы очень, очень давно не видели. Он просил меня узнать... Он не уверен... Ну, что вы будете рады... С диким, исполненным боли криком Карамон бросился к двери и распахнул ее. На крыльце стоял человек в одеждах чернее ночи. Когда он увидел Карамона, то откинул с головы капюшон, и свет, падающий из двери гостиницы, заиграл на золотистой с металлическим отливом коже, отразился в золотых глазах со зрачками в форме песочных часов.

- Рейст! - воскликнул Карамон и покачнулся. Рейстлин пристально поглядел на брата, но не тронулся с места.

- Карамон, - наконец начал он тихо, с трудом выговаривая слова. Карамон, если можешь... Если можешь... Он закашлялся, но попытался закончить. Прости...

Карамон обнял брата за плечи и ввел его в дом.

- Твоя комната готова, Рейст. Она всегда ждала тебя.

Поднимающееся солнце блестело за цветным стеклом гостиничного окна.

Близнецы сидели за столом. Тика давно уже отправилась спать, как и Палин, все еще не оправившийся от раны. Карамон с Рейстлином были одни. Они бодрствовали всю ночь за разговором о далеком прошлом, былых ошибках и нынешних сожалениях.

- Если бы ты знал, как все повернется, поступил бы ты иначе, Рейст?спросил Карамон.

- Нет, - ответил Рейстлин с долей своей прежней раздражительности. - Тогда выбирал не я. Карамон не совсем понял, о чем идет речь, он привык недопонимать брата, и это его не беспокоило. Он принялся рассказывать о семье. Рейстлин сидел, сгорбившись, в углу, баюкая в руках чашку с отваром, успокаивающим кашель, и слушая нехитрые рассказы Карамона. Перед его мысленным взором, словно наяву, вставала жизнь Палина и его братьев. Он уже знал о них больше, чем сам Карамон. Все те долгие годы, которые он провел в ином далеком мире, в мирной дреме, подозрительно напоминающей смерть, - все это время он мечтал о чем-то подобном. И только перед самым рассветом, в самые темные часы ночи, заговорили они о настоящем... И о будущем. И вот сейчас Карамон сидел, взволнованный и обеспокоенный, и молча смотрел, как восходит солнце, играя лучами на хрупких золотых листьях валлинов.