Сергей Нокс - Обреченные души (СИ)

- И дело вовсе не в дракселите…, - добавил Криольд.

- А в чём же тогда?

- Однажды Кроук узнал про нас и от нахлынувшей злобы набросился на меня. Оружия под рукой не оказалось, меня спасло то, что он был сильно пьян и рыбацкая сеть, - поведал Огильд.

- А мне про каких-то медуз говорил…, учти, я сразу не поверил - буркнул Скогур.

- Дружище, прости, я правда не знал, что так всё сложится, - извинился Криольд, хлопнув здоровяка по плечу.

- Я не злопамятный, ты же знаешь, - улыбнулся Скогур. - Филиния, прости за то, что наговорил лишнего сгоряча и за то, что скажу сейчас. Тебе с Огильдом больше видеться ни к чему.

- С чего это вдруг? Запрещать любить - это слишком жестоко! - заявила девушка.

- Филиния, у меня сейчас другая женщина, ты должна понимать, что я не могу её бросить и тем более обманывать. Она очень многое для меня сделала, - признался Криольд. После этих слов девушка повернулась к нему и, глядя в глаза, попросила:

- Скажи мне честно, ты любишь её сильнее, чем любил меня? И осталось ли у тебя в сердце хоть что-то ко мне?

- То, что ты мне подарила, забыть невозможно, - ответил Огильд слегка дрожащим голосом, нежно проведя ладонью по мокрым волосам давней возлюбленной. Её губы дрогнули, а в глазах блеснула мимолётная радость, она захотела, как раньше обнять его, прильнуть к груди, словно беззащитная девочка, слушая упоительный стук его сердца, но что-то необъяснимое мешало, даже запрещало, это сделать. Филиния просто отступила на пару шагов.

- Если тебе нужна помощь, говори, - ненавязчиво произнесла девушка.

- Спасибо, Филиния, но ты и так многое для меня и моих друзей сделала, я твой должник по гроб жизни, - ответил смущённо Огильд.

- Я хотела бы пойти с вами, чтобы было всё как раньше, но, видимо, что было, то прошло и это не вернуть, поэтому я хочу попросить тебя об одной маленькой услуге, - сказала девушка, сняв с шеи одревесневший коготь дрэксора.

- Да, конечно.

- Все мои близкие убеждены в том, что я воровка и безжалостный убийца, сгинувшая в морских пучинах. Я хочу, чтобы ты передал этот клык дрэксора моему отцу - он конунг, - дрожащим голосом, пояснила давняя возлюбленная.

- Он конунг? И ты лгала мне!? - рассердился Огильд, отойдя на шаг назад.

- Прости, я была вынуждена, он не родной мне отец, он воспитывал меня как воина…, знал бы ты, сколько мне пришлось пережить, - ответила Филиния. - Этот коготь он подарил мне, когда я была ещё девочкой, за него он предложит, что угодно, - добавила она.

- Чтобы ты знала, я не держу на тебя ни зла, ни обиды, - ответил Огильд, положив предмет в карман куртки.

- Надеюсь, я ещё увижу тебя, - сказала напоследок Филиния, вложив в ладонь Криольду небольшой серебристо-серый бесформенный кусочек дракселита. - Куда ты уходишь? - шёпотом спросил Огильд, не отпуская руку девушки.

- Нужно сделать ещё одно незаконченно дело, - ответила, уходя, Филиния.

В следующий момент Криольд задумался, как ему казалось на мгновение, но на самом деле, мужчина будто бы рухнул в безвременную пропасть и затерялся там, терзаемый бесконечными потоками мыслей.

- Огильд, ты не забыл, зачем мы здесь? - окликнул его Скогур.

- Я так старался забыть её, а выходит, что зря, - усмехнулся кальхеймец, потерев ладонью лоб.

- Эм… - растерялся здоровяк.

- Ладно, хватит раскисать уже, знаю я тут одного торговца травами, на берегу деревни живёт, попытаем счастья, - внезапно увлечённо воскликнул Огильд, хлопнув по-дружески Скогура по спине.

- А он там точно откроет дверь в столь позднее время? - поинтересовался со скромной улыбкой Фрост.

- Если не откроет, то узнает, как я могу искусно убеждать, - усмехнулся Скогур.

- Ты хотел сказать, выбивать двери головой? - рассмеялся Огильд.

- Не заставляй меня краснеть, - поддержал здоровяк, залившись раскатистым басистым смехом.

Тропинка из леса резко вклинивалась в дорогу на возвышенности, под которой плескалась озёрная вода. Дождь наконец-то прекратился и корявые масляно-чёрные тучи растеклись по небу, словно чернила разлитые на листе бумаги, обнажив ослепительную красоту луны. На сырых деревянных дощечках моста лежали сорванные ветром кленовые и ясеневые листья. С конопляных поручней срывались дождевые капли, в свете луны переливаясь перламутром. Величавые деревья отбрасывали тени на успокоившуюся речную воду, изредка тревожимую у вязких берегов игривыми светящимися янтарно-жёлтыми лягушками, которые безумолчно выражали протест блаженной ночной тишине. Тяжёлый, словно удар молотком, стук в дверь облетел окрестности.