Илья Гутман - Луна над Бездной

Именно демонические способности управлять стихией Хаоса и позволили мне подчинить себе тварей Бездны.

Мы все, женщины из рода Махаллат, можем принимать демоническую форму. Но: на наших сыновей это не распространяется, также как и женщина не может быть ангелом Бездны. Я была уверена, что если рожу от Фатагна дочь, то она станет верной нашему делу. Но и на случай рождения сына, то есть тебя, у меня была припрятана пара козырей.

Наши сыновья, хотя и не являются полноценными демонами, всё равно носят в себе демонические гены, но обычно они пребывают в скрытом состоянии. У тебя они были тоже скрыты, но усилились твоей кровью Бездны, которая проснулась во время полового созревания. Ты сам удивлялся тому, каким кровожадным иногда бываешь. Это не твоё начало Бездны, а демоническое начало осознало себя как отдельную личность. А после того, как ты прошёл инициацию Коцитом, оно получило и отдельное тело.

— Но теперь я победил его, — ответил я. — Это тёмное начало растворилось в моей личности.

— Ошибаешься, — ухмыльнулась Зара и… начала метаморфозу, точно также, как и я, только ей никаких источников силы вроде морской воды не требовалось. У неё также отрасли крылья как у летучей мыши, на голове проклюнулись рога, а кожа покраснела. Ухмыляясь, демоница Зара голыми когтистыми руками согнула прутья решётки. Выходит, забрав божественность и магию, я всё-таки оставил у неё часть сверхъестественной сущности.

— Удивила ты меня, — ответил я. — Но я — Бог Изначальный…

— Не выйдет, — возразила моя родительница. — Внутренний демон, просыпайся! Подчиняйся моей воле! Слушай свою мать!

И тут я ощутил знакомое чувство, что тело не подчиняется мне. Но на этот раз человеческое тело. Мои ноги ходили, руки двигались, но было такое ощущение, будто бы ими управляет кто-то другой. Я же превратился в собственном теле в какого-то постороннего наблюдателя.

— Вот так вот, — сказал я, точнее, сказал тот второй моим ртом и моим голосом. — А тебе, моя вторая составляющая, пора отдохнуть. — Прошлый раз я занял тело ангела Бездны, а ты — человеческое. Теперь я выбираю второе. Но на сей раз тебя я не оставлю на свободе, так как убедился, что ты в любом виде слишком опасен для меня. Я отправлю тебя на свалку истории, туда, где тебе самое место.

Последним, что я запомнил, оказалось то, как второй моими руками дотронулся до моей головы, а потом до амулета — и я погрузился во тьму.

Придя в себя, я огляделся: нахожусь в своём дворце бога Луны, правда, в обличие властителя Бездны. Телом я управлял свободно. Так что, либо я сумел материализоваться вновь, либо всё то, что только что произошло, было сном. Или видением. Я открыл дверь, чтобы выйти из замка, как вдруг будто бы какая-то невидимая стена возникла на моём пути, мешая пройти далее. И тут до меня дошло: никакой это не сон! Всё было на самом деле! Моя тёмная составляющая взяла и заперла мой дух в амулете, соединив его с духом-протекцией. Что же, похоже, я тут заперт навсегда, по крайней мере, пока ко мне не заявится погостить потомок. Точнее, потомок моей второй составляющей, если, конечно, Цовинар не успела от меня забеременеть. Поначалу я думал, что сия нехорошая часть моей личности, оккупировавшая тело, унаследована от отца. Оказалось, наоборот, от матери.

Я помирал от тоски, заточённый в этом миниатюрном мирке. От нечего делать я вспоминал молитвы разным богам и пытался их вызвать. Ничего не получалось: эта карманная вселенная оказалась отрезана от большого мира, и боги не слышали меня. Я пытался вспомнить все известные мне стихи, ходил кругами по комнате. Пытался всевозможными способами выбить дверь во внешний мир, но ничего не получалось. Я чувствовал, что от отсутствия общения и интересных занятий скоро сойду с ума. Наконец-то одно занятие придумалось: выводить формулы новых зелий — и учить их: вдруг пригодятся, если я выберусь отсюда.

Прошло некоторое время, пока я занимался теоретической алхимией. Сколько именно, мне не ведомо, так как часы на стене не висели, а смены дня и ночи в мире-комнате тоже не наблюдалось. К тому же, я, будучи бесплотным духом, не мог спать, а значит, и подсчитать количество ночёвок, а как следствие — суток, прошедших с момента моего заточения. Может, миновала пара дней, может неделя, а может и месяц. Но однажды, пока я размышлял о тщетности бытия, дверь сама открылась, и в зал вошёл кое-кто другой. Он явно не мог быть моим потомком, так как выглядел постарше меня лет на десять. Это был худощавый мужчина с длинными волосами пепельного цвета, острым носом и голубыми глазами, которые, судя по взгляду, пережили многое. За его спиной висели крест-накрест два меча, а на груде располагался медальон с выгравированным ястребом.