Илья Гутман - Луна над Бездной

— Что ты делаешь в нашем мире, Искупитель? — спросил я, проигнорировав его жест. — Ты уже приходил в этот мрачный мир. Судя по пророчествам твоих апостолов, твоё второе пришествие состоится лишь во время Рангахрока, Апокалипсиса.

— И это время пришло, — ответил мне светлый бог громогласным голосом, и каждое его слово отдавало эхом. — Отцы Церкви из города Рай Земной молились мне, сказав, что я нужен в этом мире. И в ответе за это ты, внук Аваддона, вернее, твоё второе я. Часть мира уже уничтожена им, и я веду воинство небесное с целью остановить его и спасти Маргардт.

— Но дядя Апион рассказывал мне, чем это чревато. Когда множество светлых и тёмных энергий стекается в одном мире, это просто разрывает его на части. О каком спасении ты говоришь, Искупитель, если несёшь миру уничтожение?

— Я несу миру спасение через уничтожение, — каждое слово светлого бога ударяло, словно кузнечный молот. — Праведники вознесутся в мой рай. Ранее я спасал миры, жертвуя собой — и принося в них свою религию. Теперь же я жертвую всем миром, дабы спасти тех, кто верно служил Абсолюту. Сам Абсолют дал мне эту силу.

— Ты говоришь о нём в третьем лице. Выходит, ты — не сам Абсолют? Ты не являешься его аватаром? Всё это — лишь слухи?

— Не просто слухи. Я на самом деле — аватар Абсолюта, но не в том смысле, что я его воплощение, он сам. Я — что-то вроде Грогара, служившего Ваагну. Периодически, когда я пребываю в человеческом обличии, Его дух сходит на меня, но я сохраняю собственную личность — и творю чудеса от его имени. Когда-то я был человеком, пока Абсолют не даровал моему духу бессмертие и не сделал своим аватаром.

— Зачем ты пожертвовал собой?

— Я жертвую собой в каждом воплощении в земных мирах — и это жертва Абсолюту, дабы усилить Его.

— Получается что-то вроде магии крови?

— Верно. Я доношу до людей заповеди Абсолюта и во имя его в каждой инкарнации погибаю — меня распинают на кресте.

— Часть этих заповедей хороша, Искупитель, — задумался я. — Не укради, не убий, не прелюбодействуй — они есть во многих религиях. Но есть и не столь хорошие заповеди, внушающие человеку, будто он — раб божий, ограничивающие его свободу и унижающие.

— А разве смертные расы Бездны — не рабы твои, мал'ах харгот? — слова светлого бога прозвучали духовой трубой.

— Не рабы. Они служат мне, но не прислуживают, не унижаются передо мной. У тебя — рабы божии, у меня — дети божии, порождённые Бездной и уважающие Властителей как сильнейших.

— И ты говоришь, что заповедь «не убий» хороша, хотя в тебе самом горит жажда разрушений, это — твоя природа, твои инстинкты.

— Я хорошо изучил свои инстинкты. На самом деле мы, властители Бездны, не так кровожадны, как я думал раньше, моя агрессия идёт не от Бездны, а от Геенны. И всяко мои прихожане не так агрессивны как служащие тебе люди. Они не желают смерти не таким как они.

— Те, кто служил мне, после смерти попадают в мой рай. Твои же — возвращаются в Бездну и перерождаются. Они обречены на вечное мучение в обитаемых мирах, череду смертей и рождений, которая не закончится никогда. Им недоступно вечное райское блаженство.

— Что есть твой рай, Искупитель? Не то место, куда бы я хотел попасть. Сидишь себе на облаке, играешь на арфе — и помираешь от скуки. Нет работы, нет трудностей, нет обучения новому, нет познания мира, нет движения, нет саморазвития. Без всего этого человек деградирует, Искупитель — и превращается в безмозглую куклу. Лучше проживать череду жизней в наших мирах, в меру мучиться, но при этом — бороться, побеждать — и развиваться, чем остаться навечно в твоём раю. Там нет проблем, а значит, не надо их решать, поэтому у тебя люди не развиваются духовно как в Маргардте и иных Внешних Мирах. А это значит, что в твоём раю человек деградирует.

— Но я отправлю в рай праведников этого мира. Это предопределено самим Абсолютом.

— Ничего ещё не предопределено, Искупитель! С тобой — ангелы, а со мной — Саранча Бездны.

Я вознёс левую руку, нащупывая в Бездне проходы, что позволяли мои ограниченные способности Бога Изначального. И из воды повылезала Саранча Бездны, мои верные последователи. Как и истинная саранча, она была многочисленна — и превосходила воинов Искупителя.

— Отступаем! — приказал светлый бог. — Но знай, Шемеддон! Я ещё вернусь! И приведу куда большее воинство.

Сейчас Искупитель, пока его Небесный Легион не вступил в бой с демонами, занимал меня не очень сильно. Более всего меня беспокоило моё второе я. Сардэк, как будем его называть — бог Луны, а наша Луна сама по себе — сверхмощный божественный артефакт. И сила, а главное — сущность и сама жизнь бога Луны завязаны на сие небесное тело. Это значит, что можно убить Сардэка, а затем уничтожить его труп — и тем не менее, либо в собственных чертогах, либо на Луне, он возродится вновь.